Ради счастья дочери

Мартон Сандра

Может быть, если прикрыть глаза хоть на пять минут… Чейз откинул голову и… чертыхнулся.

– Черт побери! Дурацкое кресло!

На мгновение он забыл, что, когда Энни купила этот дом, она выбросила всю прежнюю мебель и заполнила комнаты разным хламом, который называла антиквариатом. Однако на самом деле это был просто хлам. Изысканный хлам. Диванчики и столики со смешными ножками, кресла без подголовников…

– Если ты будешь пинать это кресло ногой, Чейз Купер, клянусь, я тебя ударю!

Чейз обернулся.

Его бывшая жена стояла в дверях. Она переоделась в джинсы и свитер, и по ее виду Чейз понял, что состояние у нее не лучше, чем у него.

Плохо. Чертовски плохо – учитывая, что именно она втянула их в эту передрягу. Если бы Энни так легко не согласилась… Если бы с самого начала запретила Дон выходить замуж, пока девочка не повзрослеет…

– Оно только на то и годится, чтобы его пинать, – пробормотал Чейз и посторонился, пропуская ее к креслу. Энни принялась поправлять и взбивать подушки, как будто хотела убрать все следы того, что он сидел в кресле. – Как Дон?

– Спит. – Энни взглянула на него. – Как Ник? Он ведь еще здесь?

– Да, здесь. Спит в гостиной.

– Он в порядке?

– Насколько это возможно в данной ситуации. Наша дочь наконец объяснила тебе, что происходит?

Энни провела пальцами по волосам.

– Хочешь чаю? – Не дожидаясь ответа, она направилась в кухню. – Или ты предпочитаешь кофе? – спросила она, включая верхний свет.

– Чаю… – ответил Чейз, мигая от света. Он сел на один из стульев у кухонного стола, наблюдая, как Энни наливает воду в чайник и ставит его на плиту. – Так объяснила?..

– Что? – Энни открыла дверцу шкафа, вынула коробку с пакетиками чая и положила ее на стол. – Хочешь печенья? Конечно, я не запаслась твоим любимым, с какой-нибудь клейкой гадостью внутри.

– Я буду пить просто чай, – ответил он, отказываясь принять вызов. – Что сказала Дон?

Энни закрыла шкаф и открыла холодильник.

– Может быть, сэндвич?.. С сыром? Или предпочитаешь с ветчиной?

– Энни…

– Его лучше делать с ржаным хлебом, хотя ты всегда говорил…

– …что я к нему не притронусь, пока кто-нибудь не повесит перед моим ртом мешок с сеном и не оседлает меня. Нет, большое спасибо. Я не хочу сэндвич. Я только хочу знать, что тебе сказала наша дочь… и что ты не желаешь рассказывать мне. – Чейз прищурился. – Ник обидел ее?

– Нет, конечно, нет. – Энни закрыла дверцу холодильника. Чайник начал закипать, и она схватила его, пока он не засвистел. – Передай мне две кружки, будь добр. Они в шкафу за тобой.

– Не похоже, чтобы он мог обидеть ее. – Чейз достал две белые фарфоровые кружки и подтолкнул их по столу к Энни. – Но если хоть один волос упадет с головы нашей дочери, то, видит Бог…

– Успокойся, пожалуйста. Говорю тебе, что дело не в этом. Ник замечательный парень.

– Хорошо, тогда в чем же дело?

Энни посмотрела на него, потом

отвела глаза.

– Это… э-э-э…. сложно.

– Сложно? – Чейз опять нахмурился. – Что ты имеешь в виду? Он – что?..

– Ты по-прежнему кладешь две ложки сахара или наконец привык обходиться без него?

– Две ложки. И прекрати придираться ко мне.

Энни положила в чай сахар и быстро размешала.

– Ты прав. Мне все равно. Твое здоровье меня не волнует. Это ее проблема.

– Ее?

– Дженет Пендлтон.

– Дженет Пен… – Он побагровел. – А, да. Ее.

Энни опустила кружку на стол перед ним с такой силой, что горячая жидкость выплеснулась через край ему на пальцы.

– Да. Пусть о твоем весе заботится твоя невеста.

– Мой вес – это моя проблема, – сказал Чейз, тайком радуясь, что Энни злится.

Он прав, подумала с грустью Энни, садясь на стул рядом с ним. Он выглядел таким же подтянутым и красивым, как в день их свадьбы. Или в день их развода. Еще одно преимущество мужчин. Мужчины не отмечают у себя тех ужасных перемен, которые открываются на пороге средних лет. Стрелка напольных весов, отклоняющаяся все правее… Тело, теряющее упругость… Морщинки, которых нет у Дженет Пендлтон. Мешки под глазами, которых не было у хорошенькой секретарши Чейза.

– …приведет его в норму. Может, так и с Ником, а? – донеслось до Энни.

Она очнулась.

– О чем ты говоришь?

– О реальности, вот о чем. Я недавно слышал о парне, который женился на девушке, зная, что у него определенные наклонности. Он надеялся, что, когда женится, это приведет его в норму.

Энни подавилась чаем.

– Господи, – сказала она, когда откашлялась, – какой ты высокопарный, Чейз Купер! Нет, у Николаса нет, как ты деликатно выразился, определенных наклонностей.

– Ты уверена?

– Да.

– Ну, может быть, стоило поинтересоваться?

– Ник и Дон последние три месяца жили вместе. И Дон никогда не намекала на какие-либо проблемы в постели. Совсем наоборот. – Энни покраснела. – Я раза два заходила к ним, конечно не утром или поздно вечером, и точно могу сказать: судя по тому, сколько времени им требовалось, чтобы открыть дверь, и как они при этом выглядели, с постелью у них было все прекрасно. – Энни посмотрела на свой чай. – С тех пор я всегда сначала звоню им по телефону, предупреждая о приходе.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что они жили вместе?

– Именно то, что я сказала. Разве ты не слышал от Дон? Они сняли квартиру.

– Черт побери, Энни, как ты могла позволить нашей дочери сделать это?

– Что сделать? Жить с мужчиной, за которого она собирается замуж?

– Разве ты ей не запретила?

– Ей восемнадцать лет, Чейз. Она совершеннолетняя. Достаточно взрослая, чтобы принимать решения самостоятельно.

– Ну и что?