Ради жизни над землей. Воздушный авианосец
Шрифт:
Я помнил Валю Дроздова. Это один из кочегаров из машинного отделения. Я же их всех инструктировал. Хороший парень! Был, судя по тому, что его медальон оказался на мне… Но почему другие выжившие не «сдали» меня? Все такие стойкие? Или просто, кроме меня, никто не выжил в том бою? Размышляя об этих невеселых вещах, провалился в спасительный сон…
Так прошло несколько дней. Точнее даже затрудняюсь сказать. Может, пять-шесть, а может, и все десять. Большую часть этого времени я отсыпался. В перерывах гном, оказавшийся «медсестрой», кормил и поил меня, а также делал перевязки нескольких осколочных, видимо, ранений. Разговаривать, кроме как по непосредственно касающимся лечения вопросам, бородатая морда отказывалась наотрез. Ночью дежурного санитара менял точно такой же гном, поначалу казалось даже, что брат-близнец. Но через некоторое время я стал их различать. У «дневного» нос был покрупнее, с красноватыми прыщиками, а борода – посветлее и погуще. А у «ночного» из ушей торчали могучие пучки волос. Кроме того, у «ночного» был совсем уж жуткий акцент.
Дважды в день заходил доктор Шульц – та самая лощеная рожа. Молча осматривал и уходил, иногда давая указания санитарам. Со мной говорить не пытался. Я с ним тоже – судя по всему, доктор по-русски не понимал, а на немецкий перейти было нельзя, чтобы не выйти за рамки «легенды». Откуда простой кочегар мог знать язык противника?
Вскоре меня заставили встать с постели и делать регулярные разминки и лечебную гимнастику. Выполнял я все это, что называется, добровольно-принудительно. С одной стороны, хотелось поскорее прийти в норму, но с другой, понимал, что сразу после этого окрепшим пленником займутся по-настоящему. И уже совсем не врачи. А даже как бы наоборот… Однако моим мнением насчет интенсивности лечебных процедур никто не интересовался. С истинно немецкой пунктуальностью гномы выполняли все предписания лощеного доктора. Даром, что сами далеко не арийцы. Сказано четыре раза в день вставать для разминки – изволь подчиняться, нравится тебе это или нет.
Но доктор свое дело знал туго. С каждым днем я чувствовал себя заметно лучше. Хотя, насколько удалось понять, и повреждения оказались не столь уж и серьезные. Контузия и легкое сотрясение мозга, скорее всего. А также пара десятков ушибов и неглубоких резаных ран. До свадьбы заживет…
Примерно через неделю с небольшим после первого пробуждения пациента сочли достаточно окрепшим для начала допросов. По окончании завтрака меня вместо привычного отдыха облачили, к большому удивлению, в собственную одежду. Хорошо выстиранные и подлатанные маскировочные штаны и такую же рубашку. И даже собственные ботинки! Просто балуют, можно сказать. Не к добру это… До сегодняшнего дня я перебивался гибридом простыни и одеяла с дыркой для головы, чем-то напоминавшим рубашку для рожениц. Но, наверное, сочли такой вид оскорбляющим взор офицеров, проводящих допрос.
Неотлучный гном помог нацепить все это и под локоток вывел в коридор, где передал прямо в руки двум крепким суровым парням с карабинами. Впрочем, санитар прощаться не стал, а последовал за нами, придерживая меня с одной стороны, на всякий случай. Ведь из комнаты до этого я еще не выходил. С другой стороны меня подпирал один из конвоиров, так что падение мне не грозило. Зато, скорее всего, грозило что-то значительно более неприятное. Нельзя сказать, что я совсем не боялся, – мандраж был, однако гораздо более слабый, чем следовало бы в подобной ситуации. Может, это связано с последствиями контузии…
Далеко идти не пришлось. Всего-то до конца коридора примерно пятидесятиметровой длины. И очень маленькой высоты, придававшей ему вкупе с грубовато выложенными из камня стенами вид вырубленного в скале тоннеля. Мои друзья «эльфы» смогли бы идти здесь, лишь пригнувшись. Да и я, учитывая низкую силу тяжести, при слишком энергичном шаге имел шанс оцарапать макушку о потолок. К счастью или несчастью, но в моем нынешнем состоянии было не до прыжков.
В конце коридора меня втолкнули в узкую дверь. Комнатка не поражала ни размером, ни убранством. Стол и два стула. И все. Явно не чей-то рабочий кабинет. Скорее – допросная. Меня усадили на стоящий посреди помещения грубо сколоченный стул. Конвоиры встали по бокам, а гном вообще остался за плотно прикрытой дверью.
За столом, глядя на меня кристально чистыми голубыми глазами, восседал мужчина средних лет в серой полевой форме, довольно поношенной, которую украшали майорские погоны. Офицер имел достаточно располагающую к себе внешность – округлое, чуть вытянутое лицо правильной формы с твердым, покрытым оспинками подбородком и несколько выдающимися вперед скулами. А смешная морщинка на переносице и вовсе придавала ему несерьезный вид. Не могли подобрать для допроса кого-либо с более устрашающей внешностью?
Майор не стал затягивать начало.
– Свое имя я называть тебе не буду. Незачем. Можешь называть меня «герр майор». Или даже «товарищ майор», если тебе так привычнее! – бодро приступил к допросу тот на довольно чистом русском языке. Покойный Фогель тоже неплохо по-русски чесал, кстати. У них это обязательный элемент подготовки офицеров, интересно? Или только разведчиков?
Так как я в ответ промолчал, то веселый нацист продолжил, придвигая к себе картонную папку и письменные принадлежности, состоявшие из металлического, с костяной ручкой пера и простой медной чернильницы с крышкой. От вида этих предметов на меня пахнуло уже подзабытым духом казенной канцелярщины докомпьютерной эры. Можно было бы сказать – ностальгическим духом, если бы не обстановка…
– Итак, вы – Валентин Дроздов?
Я кивнул, все еще не проронив ни слова.
– Исполнял обязанности кочегара на подло захваченном воздушном судне? – продолжал демонстрировать информированность владелец антикварных письменных причиндалов.
– Почему подло захваченном? – разыграл возмущение я. – На войне все допустимо!
– Не забывайте, что это применимо и к вам! – мило улыбнулся майор, но от этой улыбки повеяло могильным холодком. Непрост этот вражина, ох, непрост…
Сделал вид, что испугался, и опустил голову.
– Но если вы расскажете все, без утайки, то, надеюсь, обойдется без неприятных э… процедур.
– Что я могу рассказать?
– Все! Для начала: как, кто и где вас готовил?
Рассказал. Чего мне запираться? Только старался случайно не превысить уровень осведомленности простого кочегара. А то жаль будет столь глупо проколоться, если судьба подкинула такой щедрый подарок! Вопросы между тем продолжали сыпаться:
– Что вы можете рассказать о количестве и расположении сил союзников? Об их оперативных планах?
Ничего себе, какие вопросики! Тут полностью развернутый ответ не смогу дать даже я как верховный главнокомандующий союзных сил, а не как простой кочегар, которого сейчас разыгрываю. Думаю, допрашивающий это понимает, поэтому важно не выйти из роли. Сделал удивленное лицо, как будто не понял половины слов. Тогда майор зашел с другой стороны, упростив задачу. С удовольствием рассказал ему о подготовке налета на Метрополию и привлеченных для этого силах. Все равно часть из бойцов и обслуживающего персонала сразу передислоцировалась в обратном направлении, а остальным, увы, уже ничего не повредит.