Шрифт:
Радость
Глава 1
Сегодня я навсегда улетаю из России. Три года радости, отчаяния, наслаждения и боли закончились. Я мечтаю, чтобы самолёт быстрее унёс меня к тёплым побережьям, но грусть по людям, с которыми я познакомилась, никогда не оставит меня.
Я закрываю дверь такси, здание аэропорта штурмуют люди, машина отъезжает, а на её месте уже останавливается другая. Огромные буквы «Санкт-Петербург» высоко, приходится запрокидывать голову, чтобы их рассмотреть. Здесь началось моё путешествие, здесь и закончится. Питер – город бесконечной осени: три четверти года
Меня никто не провожает. Напутственные речи отзвучали, воспоминания застыли на задворках сознания.
Я помню тот день, когда оставила родину: в маминых глазах, с прожилками тоски и страданий, едва теплится улыбка, мама обняла меня на прощанье.
– Звони так часто, как сможешь – сказала она.
– Да, конечно – я тороплюсь в путешествие, не давая чувствам вырваться наружу.
Мама не выпускает из объятий, а я не люблю приступы нежных эмоций. Сентиментальность и прощания – удел пожилых, в восемнадцать лет жаждешь приключений, а не печали.
Светлые джинсы и яркая футболка, волосы заплетены во множество косичек – я молода и прекрасна, одежда и вещи упакованы в чемодан, радость ждёт за стеклянными дверями аэропорта.
Меня всасывает внутрь, а мама остаётся.
«Когда дочь вернётся, ты не будешь ни в чём нуждаться» – думаю я, моя рука посылает прощальный взмах.
Очередь двигается медленно, кто-то неохотно щёлкает тумблером и чёрный чемодан пропадает в жерле печи, а его владелец опустошает карманы и проходит через ворота, подмигивающие то зелёным, то красным. Чемоданы следуют один за другим и, пропущенные сквозь жерло, выпадают с другой стороны. Иногда очередь застывает на несколько секунд, а потом оживает и люди продолжают движение. Во мне всё обрывается вместе с переключением тумблера. Я жду своей очереди, но мои мысли уже там за воротами с разноцветными глазами. Воображение несёт вперёд, к незнакомым людям и бесконечным возможностям новой страны.
Тумблер снова щёлкает, мой чемодан скользит по ленте, а я прохожу сквозь ворота.
Внутри огромное пространство, заполненное людьми и звуками, высокие потолки, серьёзные охранники на каждом углу, постоянно мигающее табло с номерами рейсов, и люди, очень много людей. Я чувствую, как стучит сердце, гонит кровь по кровеносной системе, нежданно ускоряясь. Я инстинктивно сжимаю ручку чемодана, как единственную статичную вещь в этом круговороте.
Тогда я спешила попасть в самолёт. Стыдно признаться, но всё, что меня волновало – как выглядит снег. Я никогда не видела снега, действительно ли он белый, чистый и холодный?
Первый полёт на самолёте, путешествие в неизвестную страну, новые возможности и счастливая жизнь, а меня волнует какой-то снег.
А сегодня я возвращаюсь, среди пассажиров выделяются мои соплеменники, они отличаются не только цветом кожи, но и взглядом, движениями. Я могу с точностью до месяца определить, сколько человек прожил в России. Чем дольше живёшь здесь, тем печальнее становятся глаза, их будто поглощает осень.
В лабиринте переходов, спешащих людей всё двигается по расписанию и только недавно приехавшие останавливаются в недоумении у поворотов и нарушают привычный ритм. Если бы не тёмный цвет кожи и афро-косички, я бы ничем не отличалась от местных жителей.
Когда я получила возможность работать в России, восторг наполнил меня, воображение рисовало жизнь полную удовольствий,
Маленькое окошко самолёта концентрирует внимание, мир за ним кажется чётче. Миниатюрные дома, зелёное море под нами и тонкая полоска океана кажутся нарисованным или вылепленным из глины. Я борюсь с непреодолимым желанием коснуться рукой этой картины. Океан, как будто наплывает на самолёт. Мы влетаем в слой облаков, и земля прячется из виду.
Белёсые хлопья закрывают обзор, как будто кто-то занавесил иллюминаторы белой, прозрачной тканью. Интересно снег такого же цвета, как облака? И дался же мне этот снег.
Мне сложно выбраться из воспоминаний, они внезапно нахлынули, и очнулась я только когда проходила на посадку. Я была наивна, сейчас я уже не та маленькая девочка.
Приплюснутый автобус мчит к самолёту, а я гадаю, какая из металлических птиц, застывших на бетонном поле, унесёт меня на родину.
– Приятного полёта – объявляет бортпроводница, я смотрю в окно и мысленно прощаюсь с теми, кто остался. Кто-то сказал, что Санкт-Петербург иногда называют городом ангелов, потому что многие строения украшены скульптурами с крыльями и светлыми ликами.
– Ангелы не плачьте обо мне, я выбралась, плачьте о тех, кто прилетает – шепчу я.
За окном проплывает здание аэропорта, самолёт собирает силы. Вдох-выдох, рёв турбин, размытая зелень в иллюминаторе. Взлётная полоса заканчивается, дыхание замирает, и шасси, сделав последний оборот, отрываются от земли.
***
Три года назад
Я в России, перелёт забрал все мои силы, я запоминала каждое мгновение полёта, даже моргнуть боялась. Спешу выбраться из самолёта, но люди копошатся в проходах, никуда не торопятся. Женщина, сидящая в соседнем кресле, роется в сумке, мужчина передо мной ищет куртку, проход перекрыт людьми. Наконец, я пробираюсь к выходу, вдыхаю полной грудью и обжигаюсь, воздух холодный и едкий. Я спускаюсь по трапу, ветер сбивает с ног, как будто хочет запечатать меня в самолёте навсегда.
Моя лёгкая одежда продувается насквозь, кажется, что мир сузился до размеров тела, тонкие иглы впиваются в каждый сантиметр кожи.
Поездка в приплюснутом автобусе и меня вместе с толпой вбрасывает в здание аэропорта. Получив багаж, нахожу тонкий свитер – самое тёплое, что у меня есть. Толпа рассеивается, а я не знаю, куда идти. Тело чувствует тепло, оттаивает мурашками по коже, требует действий. Я ищу выход. Чемодан катится за мной, как собачка, подпрыгивая на неровностях пола.
Во мне проснулась маленькая девочка-исследователь, она ловит незнакомые переливы речи, её вниманием завладевают симпатичные мужчины, а я стараюсь выглядеть взрослой и серьёзной.
Пассажиров и встречающих много, столько людей я никогда не видела в одном месте, мне постоянно приходится отскакивать от тележек с чемоданами. Я вглядываюсь в лица и не могу понять, что меня смущает. Отпечаток грусти сохраняется, даже, когда они улыбаются друг другу. Улыбающиеся рты заполнили пространство вокруг, но глаза остаются непрозрачными и печальными – жуткое зрелище. Я прорываюсь сквозь строй. Из динамиков несутся объявления о рейсах на русском и английском, люди в форме без интереса сканируют взглядами-рентгенами толпу. Указатели путают меня, но по счастливой случайности, я добираюсь до выхода из здания.