Радости и тяготы личной жизни
Шрифт:
– Да-да, я знаю.
Как только рекламные плакаты, где она красовалась в черном бархатном, вызывающе открытом платье, стали появляться в городе, Джейд невозможно было показаться на улице, чтобы не услышать восторженного улюлюканья.
– Сазерленд позвонил, спросил, не занята ли ты работой, – продолжала Нина. – Когда я сообщила ему, что у тебя все расписано до конца года, он предложил почасовую оплату в десять раз большую, чем ты имеешь. Естественно, меня это заинтересовало, и я отправила ему в Сан-Франциско все твои снимки из архивов. Кстати, буквально перед нашей встречей я вторично
– Вот, значит, как? – приподняла Джейд темные шелковистые брови. Сэм Сазерленд звучало почти так же, как Кинлэн Гэллахер. Изначально что-то Джейд в этом не понравилось.
– Значит, вот так, – согласилась Нина. – Я ему обещала, что завтра ты придешь к трем часам в его нью-йоркский офис в Уолдорфе. Соответственно, у тебя ровно двадцать четыре часа, чтобы привести себя в божеский вид. Тебе необходим и маникюр, и прическа, и косметические процедуры. Да, и зайди в салон «Шанель» в магазине «Сакс», подбери что-нибудь. И позаботься о своих кругах под глазами. А то краше в гроб кладут.
– Спасибо за доверие, Нина, – не без иронии поблагодарила Джейд, – и за откровенность.
– Сногсшибательная внешность – это твоя работа, Джейд, – серьезно сказала Нина. – И если Сазерленд сочтет, что ты – подходящая женщина для его новой рекламной кампании, он собирается оплатить тебе эксклюзивные права.
– А если я сочту, что не хочу на него работать? – спросила Джейд.
– Моложе ты не становишься, – напомнила Нина.
В свои двадцать три года Джейд, конечно, была далеко не старой. Но она была прекрасно осведомлена, что пятнадцатилетняя Брук Шилдс, несколько лет назад сокрушившая мир в джинсах от Кэлвина Клэйна, закрепила в моде и рекламном бизнесе мнение, что это – удел юных, чем моложе – тем лучше.
– Будь я на твоем месте, – продолжала Нина, – и попадись мне заказчик, готовый обеспечить меня на всю жизнь, я бы работала, окажись это сам Дьявол.
– Вот этого я и опасаюсь, – пробормотала Джейд.
– По телефону он показался не таким уж дурным, – успокоила ее Нина. – Я кое-что подобрала тут о нем. – Она передала Джейд папку с файлами. – Думаю, тебе будет интересно.
Ошибалась Нина. Не интересно было Джейд.
Нисколечко. С нее было достаточно богатых, властных, эгоцентричных мужчин. Однако, повторяя себе это все время, пока она лежала с маской на лице в горячей ванне, Джейд все-таки взялась за вырезки, которые отдала ей Нина.
Из небольшого досье вырисовывалось, что Сэм Сазерленд человек прямолинейный, грубовато-честный, целеустремленный – просто квинтэссенция того, что свойственно человеку, «сделавшему себя своими руками». Финансовую империю Сазерленд начал создавать тридцать лет назад, будучи еще совсем молодым человеком, когда он убедил группу лесорубов выкупить одну лесозаготовительную фирму в Северной Калифорнии. Фирма давно дышала на ладан, готова была вот-вот развалиться. Но, как отмечала «Уолл стрит джорнэл», однако, «лучше оказаться владельцем обанкротившейся лесопилки, чем ее рядовым рабочим». Так или иначе, Сэму Сазерленду удалось взять дело в свои руки, фирма пошла в гору, и уже через полтора года получала неплохую прибыль. Еще через пару лет Сэм стал ее единоличным хозяином, так как совладельцы-лесорубы в бизнесе разбирались неважно, да и не проявили к этому никакого интереса. Следующим шагом Сазерленда стал многомиллионный контракт с японцами.
Сазерленд стал Сазерлендом. Прошли годы, теперь он ворочал компьютерами, химическими технологиями, воздушными линиями, словом, всем, что вдруг начинало интересовать его.
– Если этот человек думает, что меня можно купить, – подумала вслух Джейд, – его ждет жестокое разочарование.
Сэм Сазерленд оказался высоким, мускулистым мужчиной, и, несмотря на то, что на теле его не было ни унции жира, широкие плечи, крепкая грудь придавали ему некоторое сходство с быком. Темно-русые волосы были тронуты сединой, выразительное, с резкими чертами лицо было смуглым и обветренным.
Сазерленд носил серые прекрасного покроя брюки и идеально чистую рубашку, ворот которой был расстегнут, а рукава закатаны, так что открывали сильные загорелые руки почти до локтей Такой человек, подумала Джейд, лучше бы смотрелся в кабачке у лесопилки, чем в элегантной приемной офиса. Когда он пожимал ей руку, она ощутила мозоли на его ладонях.
– После подробного знакомства с вашим досье я думал, что вполне готов к встрече с вами, – сказал Сазерленд. Глаза его не скрывали, что он чисто по-мужски оценил достоинства Джейд. – Но фотографии едва ли воздают вам должное. Разрази меня гром, но вы краше породистого щенка.
– Я полагала, что все сравнения уже слышала, – настороженно, будто отгораживаясь от мужской ауры, произнесла Джейд, – оказывается, я ошибалась.
– Господи, да причем здесь сравнения, – резковато возразил он. – Если мы с вами вместе затеваем это дело, вам следует сразу запомнить, что я хоть и крут нравом, но прям и честен. Ничего, кроме правды, вы от меня никогда не услышите.
– Вы не представляете, как приятно слышать такое, – прохладно сказала Джейд. – Но вы упустили один нюанс, мистер Сазерленд. Я еще не решила, будем ли мы вообще сотрудничать.
Подоплека сказанного была очевидна: на – »смотрины» пришла она, а не он. И выбор сделает она.
Если Сазерленд и был задет этим не слишком дружелюбным замечанием, то никак этого не выказал.
– Зовите меня Сэм, – лишь произнес он.
Потом подошел к столу, где были разложены цветные и черно-белые снимки Джейд в разных ракурсах и позах. – Сомневаюсь, что у вас вообще есть неудачные фотографии, – продолжал он. – Но когда я увидел вот эти, я понял, что вы – женщина, способная заставить арабов покупать антифриз.
Он держал серию наиболее чувственных снимков из кенийской поездки. На них ее маслянисто-шелковая кожа лоснилась, как натертая бархоткой медь. Когда эти фотоработы впервые появились во французском «Воге», прошел слух, что Грейс Мирабелла, женщина, не склонная делать комплименты конкурентам, обмолвилась где-то, что эта вызывающая серия делает Джейд скорее неземным чудесным явлением, чем женщиной из плоти и крови.
– Спасибо, – пробормотала Джейд.
– Господи, да не надо благодарить, когда говорят правду.