Радуга под окнами
Шрифт:
И так шли они по земле, рассыпая всюду яркие краски, которые тут же превращались в пышные ароматные цветы. Прошли они всю землю и достигли Скандинавии.
— Ну, теперь хватит, — сказало солнце и провело ладонью по лбу, — вся земля уже одета в цветы, остался один север, который и так обойдется…
Но богиня весны возразила:
— Это несправедливо. Ты только взгляни на чахлую растительность, на бледность красок. Ведь здесь зеленеющая былинка украшает землю больше, чем целый цветник в южных странах. Разве виновата эта земля, что расположена
— А я растратила уже все свои краски, — сказала радуга, которой тоже не хотелось больше работать.
— Нет, еще не все. У тебя остались еще лиловые краски. Вот мы и украсим лиловым эту суровую землю.
И снова, набрав полные пригоршни лиловых лучей, богиня весны стала сеять их на землю, едва прикрывающую угрюмые скалы. И куда падали они — там вырастали кусты сирени. И вскоре на земле стало столько этих цветов, что солнце воскликнуло:
— Ну, довольно! Разве ты не видишь, что все вокруг стало сиреневым и лиловым?
— Это ничего, — ответила богиня весны. — Раз нет здесь других цветов, то пусть хоть лиловые будут. — И она продолжала со смехом бросать на землю фиолетовые лучи радуги.
Зная, что на расшалившуюся богиню весны никакие уговоры не подействуют, солнце решило помочь ей, чтобы поскорее пойти на покой. И оно начало бросать на землю свои белые лучи — из них вырастали кусты сирени, покрытые белыми цветами, которые образовывали с лиловыми нежный, приятный контраст.
Красивая сказка, но она не отвечает на наш вопрос. Так вот попробуйте разобраться без сказок.
Сколько сил приложили садоводы, чтобы вывести махровые сорта сирени! И любители цветов по заслугам оценили их труды и старания.
Селекционеры же — создатели новых сортов — люди совершенно иного склада. И на вещи они смотрят тоже по-своему.
— Махровые цветы? — скажет селекционер. — Красиво. Спору нет. Но работать с ними очень трудно. Махровость мешает…
Вот тебе и раз! Его собратья по ремеслу из кожи, что называется, лезли, чтобы получить эти махровые сорта. А он недоволен.
Но поставьте себя на его место, и вы сразу же поймете справедливость его недовольства. В махровых цветах — будь то сирень, розы, георгины или левкои — тычинки, несущие пыльники, превратились в лепестки. Да и пестики в махровых цветах слабо развиты. Цветок стал почти бесплодным. Он не дает пыльцы и сам не реагирует на опыление. А чтобы передать махровость одного цветка другому, имеющему красивую окраску или очень приятный запах, их надо скрестить. Ведь цветок — единственная дверца в растение. И она оказывается плотно запертой. А как быть, если махровые сорта почти не способны скрещиваться? Наши садоводы нашли способ преодолеть и эту трудность. Перед скрещиванием они начали сажать махровые сорта на строгую диету.
Для этого весной густомахровый куст выкапывается. Корни обрезаются, да покороче. Затем куст пересаживают в тощую почву, бедную питательными веществами. Он начинает голодать. Цветочные бутоны уже не получают достаточного количества питательных веществ и развивают меньше лепестков, чем прежде. Зато взамен их появляется некоторое количество пыльников. Попав в трудные условия существования, махровая сирень спешит оставить после себя потомство.
Но когда из гибридных семян появляются молодые растения — их удобряют. И махровость не только восстанавливается, но иногда даже и усиливается. И это уже ничего — после скрещивания сирень выращивается специально для получения красивых цветов.
Изучение живого организма, все медицинские опыты проводятся для блага человека, для избавления его от недугов и болезней. Проводятся на животных: обезьянах, собаках, кроликах или крысах. А чаще всего — на морских свинках, отличающихся поразительной живучестью. Они единственные из всех теплокровных не умирают даже от укола в сердце. Но однажды в роли морской свинки оказалась сирень.
Старый академик волновался. Еще бы — он открыл совершенно новый метод лечения. А такие открытия не часто делают даже академики.
Владимир Петрович Филатов — один из самых известных специалистов по глазным болезням. Многим тысячам советских людей вернул он утраченное зрение. Но иногда пересаженный в больной глаз кусочек здоровой роговицы начинал мутнеть, и к человеку снова возвращалась непроглядная темнота. Это было для Филатова настоящим горем.
Много лет академик искал средство для борьбы с помутнением пересаженной роговицы.
Немало способов испытал он. Но все они оказались малонадежными. И вот однажды Филатов попробовал к помутневшей роговице глаза одного больного приложить кусочек роговицы, срезанной с другого глаза. И свершилось невероятное — роговица посветлела.
Тогда он сделал другой опыт. Взял глаз умершего человека и двое суток продержал его в термостате при температуре около трех градусов тепла. Кусочек его был приложен к помутневшей после операции роговице глаза очередного больного — результаты оказались лучшими, чем раньше.
И академик подумал: «Если отделенные от организма ткани сразу не умерли и продолжают жить, возможно, что в них накапливаются какие-то химические вещества, предохраняющие клетки от гибели. А попадая в организм заболевшего человека, эти вещества дают ему дополнительные силы и ускоряют выздоровление».
После многих наблюдений академик убедился, что эти вещества способны накапливаться в тканях человека и животных. А не могут ли они возникать и в растительных тканях? Ведь растение — тоже живой организм. Для пробы срезали сочный лист алоэ и десять суток продержали в темноте. Лишившись солнечного света, лист оказался в неблагоприятных условиях и всеми силами начал бороться за свою жизнь. В результате борьбы в его клетках должны были накопиться те химические вещества, которые Филатов впоследствии назвал биогенными стимуляторами.