Радуга

Жеглова Людмила

– У ангелов нет понятия «возраст». Они вне возраста и времени.

– Постой, постой, ты хочешь сказать, что ты можешь быть ребенком всю жизнь до самой смерти? Я правильно тебя поняла?

– У ангелов нет смерти, они бессмертны, а то, что я показался тебе семилетним мальчиком, – это лишь для того, чтобы ты меньше испугалась, увидев меня. Ангелы могут принимать любую внешность.

– Как это интересно и похоже на сказку! А где ты был раньше? Почему раньше не показывался мне?

– Я всегда был с тобой. Только ты меня

не видела. Как и все люди не видят.

– Так ты был невидимкой? У тебя что, есть шапка-невидимка?

– Нет у меня никакой шапки. Мы просто не показываемся людям, но мы всегда находимся с ними.

– Почему же ты сейчас решил мне показаться? – задала она тот же вопрос, потому что не получила на него ответа.

– Я испугался за тебя, ты могла выпасть из окна. Ты так сильно высунулась, перевалившись через подоконник, вот я и испугался и замахал крыльями, чтобы отвлечь тебя на себя. А теперь, когда опасность миновала, я должен удалиться из поля твоего зрения.

И он замахал крыльями.

– Нет! Нет, не уходи, побудь еще со мной!

– Я всегда с тобой, – сказал он, – и чтобы тебе было спокойно, когда отправляешься в любой путь, большой или маленький, произнеси вслух или про себя такие слова: «Ангел мой! Будь со мной! И в день и в ночь сумей мне помочь!»

Волчонок

Он никак не мог согреться. Он жался к своим братьям, но они почему-то были холодными, как ледышки, и неподвижными. И еще ему очень хотелось есть. Сколько дней прошло с тех пор, как мама покормила их и ушла.

Насытившись тогда, он прижался к трем своим братикам и уснул. Больше он маму не видел. Проснулся он оттого, что было очень холодно. Он попытался растолкать трех рядом лежащих щенят, но они были словно каменные и от них исходил холод. Почувствовав одиночество и нестерпимый голод, Волчонок жалобно заскулил:

– Мама, мама, где ты? Я хочу есть, мама! – Но мама не отзывалась. Только ветер завывал и гудел, и от этого завывания становилось очень страшно.

Волчонок зажмурился. И вдруг стал проваливаться в какую-то яму, темную и холодную. Внезапно его охватило тепло. Оно подняло его высоко над землей; замерзший нос его ощутил дуновение теплого ветерка.

Сделав неимоверное усилие над собой, он приоткрыл глаза. В их щелочки он разглядел лохматую шапку. Два больших глаза смотрели на волчонка из-под нее.

– Э-э-э, брат, да ты чуть не окочурился. Тебе повезло, дружище: если бы я случайно не оказался рядом, тебя постигла бы та же участь, что и твоих братьев. А мать-то твою, видно, охотники убили. Чтоб им ни дна, ни покрышки, прости меня, Господи.

Волчонок не понял ни одного слова из этой речи человека, но от них исходило живительное тепло, оно согревало и возвращало его к жизни.

Нос волчонка уже не чувствовал никаких запахов, а только это приятное отогревающее его тепло.

Потом

он очутился за пазухой человека и ощутил еще большее тепло. Он с наслаждением уткнулся носом в мягкие ворсинки полушубка.

– Мама! Ты вернулась! – радостно воскликнул он и принялся искать в густой шерсти ее сосок.

– Потерпи, уже немного осталось, – послышался ласковый голос.

Волчонок не слышал этих ласковых слов человека, он продолжал лихорадочно искать материнский сосок: «Но где же он, где?!»

Устав от безрезультатных поисков, волчонок уснул.

Проснулся он в избе, где было множество непонятных запахов. Он не мог определить, что это были за запахи. Раньше он никогда с ними не встречался. Запахи были настолько резкими, что сразу ударили ему в нос и защекотали внутри. От щекотания заслезились глаза волчонка, он взвизгнул и лапой стал изо всех сил тереть глаза и нос.

– Ну что, дружище, ожил? – Услышал волчонок тот же добрый и успокаивающий голос. – Знаю, что есть хочешь. Сейчас я тебе молочка подогрею. Потерпи еще немножко, вот только печку растоплю и накормлю тебя, – ободряюще сказал Максимыч и отправился в сени за дровами.

Только успел он открыть дверь и переступить порог, как в нее с быстротой молнии проскользнула его собака – восточно-европейская овчарка по кличке Силга.

Всего три дня прошло, как она ощенилась. Она родила трех щенят, но двое родились мертвыми. Не вставая даже поесть, лежала она в сенях и ревностно оберегала щенка, оставшегося в живых, никого не подпуская к себе.

На мгновение Максимыч замер. «Разорвет малыша», – промелькнула у него в голове тревожная мысль.

Он готов был уже броситься на помощь малышу, но то, что ему довелось увидеть в следующий момент, остановило его.

Силга подбежав к спящему на полу волчонку и понюхала его. Потом осторожно взяла в зубы и, проскользнув мимо опешившего хозяина, положила волчонка в лежанку, где мирно спал ее щенок. Затем улеглась рядом и принялась тщательно вылизывать его, подталкивая носом к своему соску.

Как две кошки не поделили котят

У молодой кошки родилось семь котят, а у старой в тот же день родился только один котенок. Кормит она своего единственного котенка и не может слышать, как пищат котята у молодой кошки.

«Видать, молоко еще не пришло, или его так мало, что всем котятам не хватает, вот и пищат», – подумала старая кошка. И тут же решила помочь молодой.

Взяла она своего котенка и перебралась вместе с ним в лежанку к молодой кошке. Легла рядом, и замурлыкала.

Котята как услышали, так сразу стали переползать к ней. Остался с молодой кошкой только один котенок. А те шесть, что переползли от нее, насосавшись вдоволь, отвалились от сосков и спят, сытые и довольные. И старая кошка уснула. Довольна, что накормила котят.