Раиса в стране чудес
Шрифт:
Теперь Даг жалел, что не поехал в Чикаго на автомобиле. Сэкономить, видите ли, решил. Машины у него не было, а арендовать ее вышло бы дороже, чем лететь на самолете. Зря он пожадничал — сейчас не гадал бы, где взять пистолет.
Места, где можно было, не утруждая себя излишними формальностями, купить оружие, причем по весьма сходной цене, Савалас прекрасно знал — недаром он восемь лет проработал в чикагской полиции. В этом были определенные преимущества, но также и недостатки.
Больше всего Дагоберто боялся столкнуться со своими давними знакомыми. Не хватало еще, чтобы его увидели и узнали
Дело тут было даже не в конспирации. Представив, как эти типы будут мерзко хихикать за его спиной, показывая пальцами на «копа — туалетного клопа», Савалас закусил губу и до боли сжал кулаки. Такого позора его гордая латинская душа не смогла бы перенести.
По этой самой причине, спустившись с трапа самолета, Даг первым делом бросился в туалет и, запершись в кабинке, до неузнаваемости изменил свою внешность при помощи густых кустистых бровей, накладных усов и окладистой черной бороды, сделавшей его похожим на мусульманина.
За время, оставшееся до гастролей Ирвина Келлера, ему предстояло многое сделать: достать оружие, деньги, внимательно осмотреть здание «Сити-Холла», где должен был состояться концерт, прикинуть, где будет стоять машина певца, словом, сориентироваться на местности и составить предварительный план действий.
Просто взять и пристрелить Келлера из снайперской винтовки было бы нетрудно — стрелял Савалас отлично, но столь примитивное решение проблемы не устраивало бывшего полицейского. Певец причинил ему слишком много страданий, чтобы просто взять и уйти из жизни, не успев толком сообразить, что происходит. Прежде чем умереть, подлецу придется как следует помучиться. Проблема заключалась в том, что ради осуществления святой мести в полном объеме Ирвина, прежде чем убить, следовало похитить, а организовать похищение звезды такого масштаба было очень даже не просто.
Тишину ночного парка разорвали громкие голоса. К скамейке, на которой лежал Савалас, демонстративно разболтанной походкой приближались три наглых молодых негра. Судя по обрывкам разговора, доносящимся до слуха бывшего копа, их речь представляла собой малоэстетичную смесь блатного сленга и витиевато-нецензурных выражений преимущественно сексуальной окраски.
«Уроды», — с ненавистью подумал Даг и был прав.
Как и в Нью-Йорке, в Чикаго с приближением темноты порядочные люди спешили убраться из парков и малолюдных плохо освещенных улиц. С наступлением ночи город переходил во власть молодежных банд, преступников, сутенеров и торговцев наркотой.
Заметив лежащего на лавке человека, юнцы восторженно заржали, предчувствуя развлечение.
— Эй, ты, чмо, ублюдок бородатый, — обратился к Саваласу лопоухий негритос с кривым перебитым носом. — Какого хрена здесь разлегся?
— Ну и бородища, — хохотнул его приятель. — Такой на дюжину мочалок хватит. Мне как раз нужна мочалка — задницу моей собаке мыть.
— А ну, валите отсюда, вонючие ниггеры, пока я вам ноги не переломал, — процедил сквозь зубы Даг. На мгновение банда опешила.
Даже вполне литературное слово «негр» считалось в Америке оскорблением в применении к человеку с темной кожей. Освобожденные потомки черных рабов
— Ах ты, белая гнида! — вновь обретя дар речи, лопоухий выхватил из кармана короткоствольный револьвер. — Ну, сейчас ты у меня узнаешь…
«Девятимиллиметровый „Ругер Спид Сикс“, — даже в слабом свете фонаря Савалас мгновенно определил марку оружия. — Неплохая игрушка, особенно на близких дистанциях. Похоже, черножопые решили мою проблему».
Прекрасно отдавая себе отчет в том, какие последствия может повлечь за собой ночевка в парке Гранта, Даг заранее позаботился о своей безопасности. Отыскав на помойке солидный обломок металлической трубы, он, устроившись на ночлег, подложил его под себя. Завидев приближающихся негров, Савалас обхватил конец трубы правой рукой, а предплечьем левой оперся о лавку таким образом, чтобы иметь возможность прямо из лежачего положения мгновенно нанести резкий неожиданный удар.
Лопоухий так и не успел объяснить, что именно должен узнать Дагоберто. Мощный удар трубы, обрушившийся на его руку чуть выше запястья, раздробил ему кости предплечья. Не ожидая, пока дружки бандита подберут отлетевший в сторону пистолет, Савалас спрыгнул с лавки и резким тычком вонзил трубу в глаз парня, рассуждавшего о мочалке для своей собаки. Далее последовало боковое рубящее движение, нацеленное в висок третьего негра, плавно переведенное на излете в удар плашмя, проломивший переносицу лопоухого.
Рыча от яростного возбуждения, бывший коп продолжал исступленно осыпать ударами лежащие на земле тела, даже после того как они перестали дышать и содрогаться. Убедившись, что противники мертвы, он выпрямился и сделал несколько медленных глубоких вдохов, восстанавливая сбившееся дыхание.
— Мразь, — убежденно произнес Даг. — Только так и следует поступать с подобной мразью, иначе честные люди никогда не смогут чувствовать себя в безопасности. Занятно. Я облагодетельствовал город, который меня с презрением отверг. Ничего, скоро я окажу Америке еще большую услугу.
Подобрав с земли пистолет, Савалас засунул его за пояс штанов. Затем он натянул на руки перчатки и, следя за тем, чтобы не испачкаться в крови, обыскал убитых, изъяв у них несколько ножей с выбрасывающимся лезвием, опасную бритву и кастет.
Более того, в кармане лопоухого бывший полицейский обнаружил почти четыре тысячи долларов, у двух других ниггеров тоже было с собой по паре сотен.
— Похоже, черномазые ублюдки успели за вечер ограбить пару магазинов, — пробормотал Дагоберто. — Тем лучше. Эти деньги решают все мои проблемы.
Тщательно протерев скамейку и трубу, чтобы на них не осталось его отпечатков пальцев, Савалас быстро зашагал к выходу из парка. Следовало подумать о новом месте для ночлега.
В ресторане отеля «Амбассадор Вест» играла тихая лирическая музыка. Тяжелые бархатные шторы были наполовину задвинуты, свет мягок и неярок. Между столиками на удивление бесшумно двигались лощеные официанты, облаченные в белоснежную форму с золотыми галунами.