Рама II. Научно-фантастический роман
Шрифт:
На мониторе вспыхивали огоньки.
— И что же может ждать меня в самом худшем случае? — осведомился Браун.
Николь поглядела на пациента.
— Удар с параличом или смерть, если состояние будет ухудшаться.
Он присвистнул.
— И что же мне делать?
— В первую очередь, — ответила Николь, — необходимо выспаться. Метаболические характеристики свидетельствуют, что после смерти генерала Борзова вам удалось проспать всего одиннадцать часов. Почему вы не сказали мне, что у вас проблемы со сном?
— Я решил, что это просто от перевозбуждения.
Николь нахмурилась.
— Что-то не помню, чтобы я давала вам снотворное.
Доктор Браун улыбнулся.
— О, черт! — проговорил он. — Забыл предупредить вас. Однажды вечером я рассказал про свою бессонницу Франческе Сабатини и она дала мне таблетку. Я принял ее не раздумывая.
— Когда же это было? — спросила Николь. Она запросила из буферной памяти на монитор новую информацию.
— Не помню, — с некоторой неуверенностью ответил доктор Браун. — Кажется, это было…
— Вот и это место, — проговорила Николь, — вижу по химическому анализу. Третье марта — вторая ночь после смерти Борзова. В тот день, когда вас с Хейльманом выбрали исполнять обязанности командира. По этому пику в данных спектрометрии я могу судить, что вы приняли дозу медвила.
— Неужели биометрия показывает и это?
— Нет, — Николь улыбнулась. — Толкование не является однозначным. Как это вы сказали за ленчем? Иногда необходимо экстраполировать… И догадываться.
Их глаза на миг встретились. „Не страх ли он прячет?“ — подумала Николь, заметив, как поторопился доктор Браун опустить взгляд.
— Спасибо вам, доктор де Жарден, — отвечал тот сдержанно, — за ваше сообщение о моем давлении. Попытаюсь расслабиться и поспать. Приношу свои извинения за то, что принял пилюлю без разрешения. — И движением руки распрощался с ней.
Николь собиралась запротестовать, но передумала. „Все равно он не последует моему совету, — решила она, направляясь к жилью Уилсона. — К тому же давление было не столь уж высоким“. Она подумала о последних двух минутах их разговора, когда точно назвала тип снотворного и доктор Браун проявил признаки смятения. „Что-то тут не так. Чего я не знаю?“
Храп Реджи Уилсона она услышала еще издалека. После короткого обдумывания Николь решила проверить его после сна. А потом вернулась в свою палатку и быстро уснула.
— Николь, Николь де Жарден, — в ее сон вторгся голос, разбудивший ее. — Это я, Франческа. Мне необходимо кое-что сказать вам.
Николь медленно уселась. Франческа уже была в палатке. На лице итальянки играла самая дружелюбная улыбка, которую, по мнению Николь, журналистка приберегала исключительно для камеры.
— Несколько минут назад я поговорила с Дэвидом, — произнесла Франческа, приближаясь к кровати, — он сообщил мне о вашем разговоре. — Николь зевнула и спустила ноги на пол. Франческа тем временем не умолкала. — Меня, конечно, очень встревожило его повышенное давление — не беспокойтесь, мы с ним уже решили, что я обо всем умолчу, — но я в самом деле смущена: он так ничего и не сказал вам про мою таблетку, разумеется, мы должны были
— Подождите-ка, дайте проснуться, — жестко попросила Николь. Она потянулась мимо Франчески к переносному столику и налила в чашку воды. Медленно выпила.
— Итак, как я понимаю, — проговорила Николь, — вы будите меня лишь для того, чтобы сообщить о той таблетке, которую дали доктору Брауну? Словно я не знаю об этом…
— Да, — Франческа улыбнулась. — Вы правы. Но это не все. Я сообразила, что забыла сказать вам про Реджи.
Николь покачала головой.
— Что-то я не понимаю, Франческа. Вы говорите уже про Уилсона?
Помедлив секунду, Франческа согласилась.
— Да, его вы еще не проверяли?
Николь вновь качнула головой.
— Нет, он уже уснул, — она поглядела на часы. — Я хотела снять показания его датчиков до совещания. Через часок, наверное.
Франческа была взволнована.
— Хорошо, — начала она, — когда Дэвид сказал мне, что результаты биометрии свидетельствовали об использовании медвила, я подумала… — она остановилась, не договорив, словно пытаясь собраться с мыслями. Николь терпеливо ждала.
— Неделю назад Реджи начал жаловаться на головные боли, — наконец продолжила Франческа, — как раз после стыковки обоих кораблей экспедиции перед встречей с Рамой. Мы с ним близкие друзья, и он знал, что, работая над документальными сериями, я изучала всякие препараты и поэтому попросил у меня что-нибудь от головной боли. Сперва я отказалась, но он все приставал, и мне пришлось дать ему нубитрол.
Николь нахмурилась.
— Это слишком серьезное лекарство для простой головной боли. Некоторые доктора считают, что его можно назначать лишь в том случае, если не помогли все остальные средства…
— Так я ему и сказала, — ответила Франческа, — но он был непреклонен. Вы не знаете Реджи. Иногда с ним невозможно спорить.
— И сколько же вы ему дали?
— Восемь пилюль — всего двести миллиграмм.
— Стоит ли удивляться тому, что он так странно ведет себя, — Николь протянула руку к портативному компьютеру, стоявшему на краю стола. Она запросила свой медицинский справочник и прочла краткую статью о нубитроле.
— Здесь не все, — проговорила она. — Придется попросить О'Тула передать мне всю статью из медицинской энциклопедии. Если я не ошибаюсь, там утверждается, что нубитрол выводится из организма несколько недель.
— Не помню, — отвечала Франческа. Она глянула на монитор в руке Николь и быстро пробежала текст глазами. Николь чувствовала раздражение. Она хотела было хорошенько отчитать Франческу, но передумала. „Значит, ты накормила лекарствами и Дэвида, и Реджи“, — подумала она. Из памяти выскользнула рука Франчески, подносящая бокал вина генералу Борзову за несколько часов до его смерти. Странный холодок пробежал по спине Николь. Неужели интуиция ее не обманывает?
Повернувшись, Николь холодным взглядом поглядела прямо в глаза итальянке.