Рамакришна И Его Ученики
Шрифт:
– Неужели ты не сознаешь, что сам звук есть Брахман?
– Полезно каждый день смеяться, – говаривал он, – смех и телу дает расслабиться, и уму.
Есть уйма историй о том, как он разыгрывал окружающих. Акхандананда однажды остановился у Брахмананды и, пожив некоторое время, объявил, что ему пора возвращаться в свой центр в Саргачи. Брахмананда уговаривал его задержаться, но тот стоял на своем. Наняли носилки, в которых свами должны были доставить на станцию, а поскольку поезд отходил рано, то вставать нужно было затемно. В суматохе Акхандананда не заметил, что Брахмананда что-то шепнул носильщикам. Распрощались, Акхандананда забрался на носилки и задремал, задернув занавески. Добирались долго, с
Хотя Святая мать не входила в Орден, в известном смысле она была его главой. Ее желания и мнения воспринимались Брахманандой и другими монахами как приказ, которому следовало повиноваться без вопросов. Для них Мать была едина с Матерью Вселенной, что делало ее столь же святой, как сам Рамакришна. Были случаи, когда Мать косвенно подтверждала это Присутствие в себе. В семье у нее была дальняя родственница – умалишенная. Однажды несчастная стала бранить Святую мать и выкрикнула:
– Пусть она сдохнет! Мать тихо отозвалась:
– Она не знает, что я бессмертна.
К концу жизни Мать захворала лихорадкой, страшно исхудала и ослабела. Ее решили перевезти из Джайрамбати в Калькутту, в дом, специально построенный для нее. Она уже не вставала с постели, и окружающие заметили, что она все больше отрешается от всего земного. Она, заботившаяся обо всех, как о собственных детях, совсем недавно остановившая обмахивавшую ее служанку словами: «Я не могу заснуть от мысли о том, как у тебя рука устала», – она без единой слезинки приняла известие о смерти горячо любимого брата.
– По-моему, это тело выполнило всю работу, порученную Учителем, – говорила она, – и теперь мой ум стремится к нему и ничего другого не желает.
Она отпускала от себя родственников, отсылая кого в Джайрамбати, кого еще куда-то, будто желая уберечь их от боли расставания. Одна из ее последовательниц заплакала:
– Что же с нами будет, Мать?
– Чего ты боишься? – спросила она. – Ты видела Учителя. Вскоре после полуночи 21 июля 1930 года она ушла в махасамадхи.
Брахмананда прожил последние годы жизни в состоянии высокой духовной озаренности, из которого выходил, только чтобы помогать другим и наставлять их. Рамакришна стал почти каждый день являться ему; Брахмананда не только видел его, но и беседовал с ним. И в то же время на встречах с посторонними, которые посещали Миссию, он обсуждал широкий круг вполне земных проблем, проявляя и остроту мышления, и явный интерес, – лишь близкие ему ученики сознавали, что при этом ум его совершенно отрешен.
В 1922 году, вскоре после празднования дня рождения Рамакришны, Брахмананда переболел холерой в легкой форме. Однако она спровоцировала весьма серьезный диабет. Он несколько дней мучительно страдал, но все время был в экстатическом состоянии, поскольку ему являлись Рамакришна, Вивекананда и другие братья, уже покинувшие тела. Он услышал голос Кришны, звавшего его танцевать, и воскликнул:
– Привяжите мне бубенчики к ногам – я хочу танцевать с Кришной!
Перед кончиной он не впал в кому, как обычно бывает с диабетиками, а сохранял ясное сознание. Глаза его блестели. Он был совершенно спокоен. Его последними словами, обращенными к ученикам, были: «Не скорбите обо мне, я же всегда буду с вами».
10 апреля 1922 года он покинул тело, уйдя в самадхи.
…Рамакришнананда сказал о Брахмананде, еще когда тот был жив:
– Ум Махараджа сделался един с умом Рамакришны.
Шивананда, наставляя ученика Брахмананды, уезжавшего возглавить один из американских центров, высказался еще более определенно:
– Никогда не забывай – ты видел сына Бога. Ты видел Бога.
Через много лет сам этот ученик напишет: «Он был нам отцом, матерью и всем на свете.Я не ощутил пустоту после его ухода. Пока Махарадж жил в физическом теле, между нами была преграда. Потом ее не стало. Я знаю, что Махарадж живет и всем нам помогает».
«Вдруг появляется труппа бродячих актеров, они поют и пляшут, а потом скрываются – так же внезапно». И на этом наше повествование подходит к естественному концу.
Что будет потом, это уже рассказ о растущей организации, о мужчинах и женщинах, которые трудились над тем, чтобы мир узнал о Рамакришне и о его учении. Но эта книга о Рамакришне, о феномене, а феномен не сопричастен тому, что следует после него. Если действительно Бог время от времени нисходит на землю в человеческом облике, разве он становится более или менее божественным в зависимости от числа последователей или размеров церкви, воздвигнутой ими потом?
Биографу обыкновенного «великого человека» полагается заканчивать свой труд оценкой достижений героя, сопоставлением его с другими значительными фигурами того периода, действовавшими в той же области, определением его «места в истории». Надеюсь, понятно, что в данном случае такая попытка была бы бессмысленной.
В силу моих возможностей я описал феномен. Как следует толковать его? Как его воспринимать? Выбросить из головы, как нечто, не имеющее касательства к повседневному житейскому опыту и неприятно выпадающее из его строя? Или же взять за точку отсчета изменения в собственных представлениях и жизни?
Я оставляю эти вопросы на усмотрение читателя – так же, как Сарадананда, М. и другие, писавшие о Рамакришне, оставили их на мое.
КРИСТОФЕР ИШЕРВУД: ПУТЬ К ИСТИНЕ
Тем, кто обладает счастливым богатством стремительных сил жизни
и обращается к счастливому свету слов мысли…
Ригведа, мандала 5, десятый гимн к Агни
Книга Кристофера Ишервуда о Рамакришне и его учениках есть, по сути, групповой портрет: в центре – главная фигура, рядом – ближайшее окружение, по дальней периферии – персонажи эпизодические, хотя и выписанные тщательно и исторически достоверно. Иными словами, перед нами произведение биографического жанра, жанра трудного и коварного. Далеко не всякому, кто работает в нем, удается избежать соблазна отретушировать героя, пусть даже не прибегая к прямой фальсификации. Это искушение вдвойне велико, когда пишется биография такого человека, как Рамакришна, который в глазах миллионов людей был воплощением Бога, кого считали и продолжают считать аватарой. Изобразить такую личность без нимба, сияние которого может затмить и ее человеческие черты, да и подлинное величие тоже, совсем не просто, тем более когда пишущий является адептом.
Ишервуду это удалось. Книга его производит сильнейшее впечатление как раз тем, что за групповым портретом постоянно ощущается и личность художника – человека, одержимого страстным желанием найти себе веру, уверовать и в то же время проверить скептическим разумом подлинность предмета веры.
Кстати, сам Рамакришна призывал относиться к религии, как ростовщик к монете: пробуя ее на зуб, чтобы убедиться, не фальшивая ли…
Книга о Рамакришне отнюдь не эпизод в богатой и многообразной биографии Кристофера Ишервуда – духовная философия Индии сыграла огромную роль в его жизни, а обращение к ней стало логическим развитием его человеческой и эстетической позиций.