Рамана Махарши: через три смерти
Шрифт:
«Евангелие Махарши» о втором пришествии
Это поздняя книга, созданная уже в период действия постоянного ашрама. «Евангелие Махарши» составлено из бесед с преданными, в том числе с поляком Морисом Фридманом, который был хорошо известной фигурой в ашраме, а впервые его опубликовали в 1939 году по случаю шестидесятилетия Раманы Махарши. В нем собраны ответы на наиболее часто задаваемые вопросы, которые могли бы помочь всем искателям духовной истины. В предисловии однозначно утверждается, что в этом собрании чистое учение адвайта-веданты изложено как никогда глубоко и строго. Каждое слово, слетевшее с губ Махарши, воспринималось преданными как сущность мудрости
Как и все сказанное Махарши, содержание этих бесед предельно практично, ибо его усилия были направлены на помощь в реализации. Однако, как неоднократно отмечалось, само содержание учения Махарши нисколько не изменилось за прошедшие десятилетия. По этой причине мы не будем останавливаться на внутренней практике, а обратимся к главам, выражающим отношение Махарши к миру и труду. Ведь если поток посетителей и ранее никогда не прерывался, то теперь люди приезжали уже со всего мира, и большинство из них жило обычной жизнью.
«Евангелие Махарши» начинается именно с вопросов о работе и самоотречении: «Какова цель духовного странствия человека?» – «Самореализация». – «Может ли женатый человек реализовать Самость?» – «Конечно. Женатый или неженатый, человек может реализовать Самость, ибо она присутствует в нем здесь и сейчас». – «Но разве может домохозяин достичь освобождения? Разве он не должен отречься от всего?» – «Почему ты считаешь себя домохозяином? Если ты оставишь дом, ты начнешь считать себя отшельником. Не все ли равно, если ты продолжаешь принимать себя за кого-то?» – «Можно ли наслаждаться блаженством самадхи, выполняя мирские обязанности?» – «Чувство того, что я работаю, связывает. Спроси самого себя, а кто именно работает? Помни, кто ты такой, и тогда работа будет продолжаться автоматически…» – «Но не пострадает ли работа, если я не стану уделять ей привычное внимание?» – «Внимание к Самости означает внимание к работе!»
Во второй части «Евангелия Махарши» говорится о восприятии мира познавшим (джняни), причем Махарши не дает прямого ответа на этот вопрос. «Как джняни воспринимает мир?» – «А кто спрашивает: познавший или не познавший?.. Сначала разберись, кто сомневается в мире, а затем решай, реален ли он… Ты говоришь о видении и познании мира, но не зная себя, субъекта познания, как ты можешь познать природу мира?.. И зачем вообще беспокоиться, что случится с миром после самореализации? Сначала реализуй Себя!»
Но в конце концов Махарши дает более или менее однозначный ответ, который не всякий способен воспринять, а тем более воплотить в собственном существовании. «Взирая на мир, джняни видит Самость, которая является основанием всего, что открывается его взору, тогда как аджняни, видит он что-либо вокруг или нет, не сознает своего истинного бытия – Самости… Нет иного выбора для тебя, кроме как воспринимать мир как нереальный, если ты ищешь истину и только истину!»
Стиль бесед: притчи, сравнения, смех…
Беседы с Махарши никогда не были сухими и скучными: встречи с ним неизменно производили глубокое впечатление, и собрание воспоминаний преданных так и называется – «Незабываемые годы». Наиболее сильное воздействие оказывало его молчание, речи же его, вызванные живым участием в судьбах даже случайных посетителей, изобиловали примерами, сравнениями и поучительными историями. Махарши поистине преображался, когда начинал рассказывать притчи, которых знал несметное множество. Однажды, дойдя до того момента, как богиня Парвати явилась в ашрам Гаутамы, Махарши остановился, ибо не мог продолжать рассказ: его голос дрожал от волнения, и слезы струились по щекам. Стараясь скрыть свои переживания от окружающих, он заметил: «Не понимаю, как артисты, исполняющие эту пьесу, не падают замертво, дойдя до подобных проявлений божественного. Наверное, они превращают свое сердце в камень, прежде чем приступают к игре!»
Однажды Махарши принялся пересказывать историю о Кабире – великом преданном Господа.
Хотя тот и обладал сверхъестественными силами, он никогда не использовал их для получения пропитания, а зарабатывал на хлеб ткачеством. Как-то раз ученики Кабира прибежали к нему с известием, что в округе появился факир, который заставляет свою палку подниматься над землей и висеть в воздухе. Тогда Кабир, почитавший святых, но презиравший мошенников, решил проучить пришельца. Силой своей мысли во славу Господа он поднял высоко в небо корзину с пряжей, удерживая ее и направляя за кончик разматывающейся нити, пока она почти не исчезла из виду. Все вокруг, включая самого факира, остолбенели от изумления…
Глаза рассказчика сияли от восторга, и, подняв руку над головой, Махарши надолго застыл в позе Кабира, провожая взглядом улетающую корзину с пряжей…
Даже объясняя отвлеченные духовные понятия, Махарши приводил простые сравнения, среди которых самым излюбленным был кинематограф, который в то время только появился и сильно поражал воображение. В его духовных наставлениях этот пример расписан вплоть до отдельных деталей.
Так, лампа внутри аппарата соответствует внутренней Самости, а линза перед ней – чистому разуму, приближенному к Самости. Отдельные кадры в движущейся ленте кинофильма представляют собой поток скрытых устремлений, составляющих тонкие формы мыслей. Все вместе: лампа, линза и свет, проходящий сквозь нее, – образует человеческую индивидуальность. Свет, проходящий сквозь линзу и падающий на экран, создает окрашенную представлениями человека картину мира перед его взором, а механизм, приводящий пленку в движение, есть не что иное, как божественный закон, проявляющий скрытые склонности разума.
Поэзия:
песни преданности и постижения
Сам Махарши говорил, что ему никогда не доводилось писать стихи, и немногие поэтические строки его наследия были лишь отзывом на чьи-то просьбы или выражением сложившейся ситуации. Так, во время болезни матери появилось прошение о ее выздоровлении, а за разрушением осиного гнезда последовало «извинение» перед осами. Даже сорок стихов о реальности не были созданы самим Махарши в том виде, в котором они дошли до нас, а составлены его преданными из отдельных строф, произнесенных по разным поводам. Единственной поэмой, действительно заполонившей его сознание на какое-то время, были стансы к Аруначале, от которых он не мог избавиться иначе, как записав их, хотя поначалу и старался очистить свой разум от нахлынувших строк. Выраженная в них преданность сделала их любимой песней последователей Махарши. Но поскольку о гимнах Аруначале мы уже говорили как о продолжении древней традиции тамильских поэтов, здесь мы рассмотрим более «доктринальные» поэмы.
«Сущность наставлений» Шивы
Существует древняя легенда об общине мудрецов, что жили в глухих джунглях, совершая ритуалы, с помощью которых все они получили сверхъестественные силы. Тем же самым путем они надеялись достичь и освобождения, однако здесь они глубоко заблуждались, ибо действия порождают только действия, а вовсе не прекращение действий. Ритуалы даруют силы, но не покой освобождения, который существует лишь за пределами всех видов деятельности. Сам бог Шива пожелал указать им на их ошибку и явился в лес в сопровождении своей божественной супруги. Не будучи очищенными от страстей, все мудрецы сразу воспылали любовью к прекрасной богине, а их жены почувствовали непреодолимое влечение к Шиве. Тогда ревнивые мужья создали с помощью магии огромных слона и тигра и натравили на нарушителя их благоденствия. Однако Шива с легкостью одолел диких зверей и сделал из шкуры слона – накидку, а из шкуры тигра – подстилку, на которую и уселся. Тогда мудрецы смиренно стали просить его наставлений.