Рандеву с петлей на шее (сборник)
Шрифт:
Он неопределенно развел руками, словно сомневаясь, потом сказал:
– Я просто не хочу увести вас по ложному следу. Так можно приплести сюда целую кучу персонажей, которые не имеют отношения к убийству и только расширят круг подозреваемых.
– Ну, сейчас его не мешало бы расширить, потому что пока он вообще не определен или же определен очень расплывчато, – высказал свои соображения Гуров.
– Хорошо, – сдался Бортников. – Был не слишком приятный инцидент с одним из сотрудников. Его действительно пришлось уволить, но только по его собственной вине – он повел себя не очень добросовестно,
– Почему вы так уверены?
– Потому что он прямой и дубоватый, такие действуют тупо и прямолинейно. Могут, например, проломить голову. Но чтобы вот так – подкрасться сзади с удавкой… Не он. Такие способны только размахивать руками и угрожать криком, что он и делал.
– Что вы хотите этим сказать? – насторожился Гуров. – Вы с ним встречались после увольнения?
– Ну да, они встретились с Алексеем в ресторане. Случайно. Игорь был пьян, начал задираться. Вспомнил прошлое, полез с кулаками…
– Вы присутствовали? – уточнил Гуров.
– Нет, мне Алексей рассказал.
– И чем дело кончилось?
– Ничем серьезным. Охрана их разняла, кажется.
– Когда это было?
– Пару недель назад.
– А увольнение?
– Месяца полтора-два.
– Так, теперь имя и адрес! – потребовал Гуров, доставая записную книжку.
Но Бортников не успел ничего добавить: со стороны приемной послышались голоса, затем дверь распахнулась, и вошедший мужчина громко произнес:
– Добрый день, Григорий Дмитриевич!
Гуров узнал его. Это был следователь Михеев из Следственного комитета. Он понял, что произошло то, чего он и ожидал: комитетчики выяснили, что Бортников находился ночью на даче в Лесном, более того, скрыл этот факт, и теперь пришли за ним.
– Собирайтесь, проедемте с нами, – сказал Михеев.
Бортников бросил взгляд на Гурова, и следователь невольно посмотрел туда же. Он узнал полковника и нахмурился:
– Гуров? А ты тут зачем?
– Успокойся, Михеев, я здесь, можно сказать, по личному делу.
– По личному! – усмехнулся тот. – Знаем мы вас! Опять управа нас обойти пытается!
– Нет, – покачал головой Гуров. – Давай-ка выйдем на минутку, я все объясню.
Михеев чуть поколебался, но все-таки вышел вместе с Гуровым из кабинета. Там остались его подручные и Бортников.
– Слушай, Андрей, – прислонившись к стене, заговорил Лев. – Я тут действительно по личному вопросу. Дела Водопьянова у меня официально нет. Более того – оно мне не нужно. У нас комиссия, поговаривают, грядет.
– А, слышал! – протянул Михеев. – Так ее вроде отменили?
– Серьезно? Это точно?
– Не знаю, слышал от кого-то. Так что с делом Водопьянова? Имей в виду, мне совсем не надо, чтобы управа под ногами путалась! Потом опять заморочки пойдут, как лавры делить.
– Все лавры я заранее уступаю тебе. Слово даю, – подчеркнул Гуров. – Только одна просьба – дай разговор закончить. Мне последний вопрос осталось задать.
– Только в моем присутствии! – заявил Михеев.
– Ладно, – махнул рукой Лев, и они вернулись в кабинет.
– Так что там с моим вопросом, Григорий Дмитриевич? – обратился к Бортникову Гуров.
– Вот. – Вместо ответа тот протянул ему бумажку, которую Гуров быстро спрятал в карман.
– Так, Гуров! – прикрикнул Михеев. – Что задела? Что там у тебя?
– Адрес общего знакомого, Андрей. Не волнуйся, к тебе отношения не имеет. Ну, бывай! Созвонимся, если что. – И Гуров быстрыми шагами вышел из кабинета Бортникова.
Спустившись вниз, он сел в свою машину и двинулся вперед. Отъехав от здания фирмы «Ваш дом», развернул бумажку и прочитал: «Ковальчук Игорь Иванович». Дальше шел адрес, но не домашний, а конторы, в которой тот работал.
Лев посмотрел на часы. Время – девять, Ковальчука в конторе скорее всего уже нет. Да и не хотелось полковнику им заниматься! Он и так сегодня достаточно потратил личного времени на дело Водопьяновой. К тому же хлопоты в связи с предстоящей комиссией здорово его утомили, и он с чистой совестью отправился домой.
Глава 5
Прибыв утром в главк, Гуров обнаружил в кабинете своего напарника Стаса Крячко с крайне кислым выражением лица. Причина тому была ясна, более того, она сидела рядом в виде молодого двадцатилетнего Коли Денисова. Генерал-лейтенант Орлов, не будь дурак, перехватил утром Крячко прямо у проходного пункта. Едва Станислав вошел в здание главка, как Петр Николаевич с сердечной улыбкой шагнул к нему, поинтересовался здоровьем и пожал руку. После чего торжественно передал ему на поруки этого юношу. При этом, сменив тон на строгий и безапелляционный, он потребовал, чтобы Крячко ежевечерне представлял ему отчеты о том, какие действия и мероприятия были проведены с участием стажера и какой прогресс был достигнут. Когда же Крячко попробовал вознегодовать, Орлов быстро распрощался, сославшись на дела, вышел из главка, сел в служебную машину и укатил в неизвестном для Крячко направлении.
– Не, ну вот ты скажи мне, зачем ты вообще в полицию пошел? – спросил Крячко у стажера, прихлебывая чай.
Перед Колей тоже стояла чашка, причем в ней был растворимый кофе, позаимствованный у Гурова. У него же была позаимствована, собственно, и сама чашка. Льву, который крайне трепетно относился к своим вещам, это совсем не понравилось, он нахмурился, но ничего не сказал и молча прошел к своему столу.
– С детства чувствовал желание пойти в полицию, – ответил стажер.
– К чувствам с доверием можно относиться только в детстве, – тут же парировал Крячко. – Когда человек вырастает, он обычно должен руководствоваться не эмоциями, а разумом.
– А я долго думал, размышлял, – со своей стороны возразил Николай.
Крячко скептически посмотрел на него и особенно заострил взгляд на его голове, словно хотел сказать – чем там он мог думать?
– А ты чего такой озабоченный, Лева? – спросил Крячко, переключив свое внимание на напарника.
– Да, ты прав, озабоченный.
Крячко явно обрадовался такой формулировке и собирался поязвить на этот счет.
– Чем же ты так озабочен? А, да, весна наступает, и все мы озабочены одним… – Он сделал паузу, а затем, повернувшись к стажеру, закончил фразу: – Премией к концу первого квартала.