Рандеву с водяным
Шрифт:
— Слушай, а я ведь тоже помню этого неопрятного мужика! — воскликнула Мариша, когда я ей передала слова Натальи Григорьевны. — Мы же с ним столкнулись внизу. На крыльце. Ты что, не помнишь?
Я не помнила. Должно быть, в тот момент моя голова была полностью занята проклятущими и дорогущими рыбками, коварно собирающимися сменить пол.
— Точно! — продолжала ликовать Мариша. — Я его хорошо разглядела. Нечесаный и в черной куртке с пестрым шарфом. Ему лет сорок пять или даже под пятьдесят. И рожа у него была
— Кто? — не поняла я.
— Машина, — объяснила мне Мариша.
— А номера на машине ты не запомнила?
— Номера я не запомнила, — покачала головой Мариша. — Но можно спросить у твоего соседа, должен же он знать людей, которые к нему ходят.
— Да, — согласилась я. — А как это сделать? Чтобы спросить у моего нового соседа про его друзей, нужно сначала добраться до самого Михаила. А он в больнице. И фамилии Михаила я не знаю.
— А ты узнай его фамилию у твоих бывших соседей, которые и сдали Михаилу свою квартиру, — сказала Мариша. — У тебя есть их новый телефон?
Телефон у меня был. И я начала звонить. Мариша стояла рядом и одновременно контролировала процесс жарки котлет и мой телефонный разговор с моими бывшими соседями. К счастью, они оказались дома.
— Никакому Михаилу мы квартиру не сдавали! — очень удивилась тетя Света — наша бывшая соседка. — Там сейчас живет наш родственник. Даша, ты, наверное, перепутала. Я не знаю никакого Михаила. Он просто не может жить в моей квартире.
Но я стояла на своем.
— Я во всем разберусь и тебе перезвоню, — сказала тетя Света и повесила трубку.
А мы с Маришей пошли есть ее чудовищно пересоленные котлеты. Гарнира Маришин ужин не предусматривал. Вместо закуски Мариша подала соленые огурцы из банки. В сочетании с солеными просто до горечи котлетами, обжаренными до хрустящей корочки, и тоже основательно посоленными кусочками черного хлеба, эти огурцы вызвали во мне решительный протест.
— Наверное, влюблюсь скоро в кого-нибудь, — жизнерадостно сообщила Мариша, отведав собственной стряпни и отодвинув тарелку с недоеденными котлетами в сторону.
— Ты же замужем, — выпивая третью чашку чая, напомнила я ей.
— Так я о чем и говорю, — оживилась Мариша. — Мне кажется, что наш брак с самого начала был ошибкой.
— Только не говори, что ты собираешься разводиться! — испугалась я.
— К этому все и идет, — ответила Мариша. — Мужа своего я не люблю. Он мне надоел до чертиков. И Вена эта тоже осточертела. Там все время одно и то же. Я просто бешусь от скуки. А котлеты однозначно свидетельствуют, что я на пороге самой сильной в своей жизни любви.
Возразить я не успела, потому что позвонила тетя Света.
— Вот что он, мерзавец, удумал! — сердито закричала она в трубку. — Я его
В общем, выяснилась следующая история. Племянник тети-Светиного мужа, узнав, что сына тети Светы, Гешку, посадили, начал атаковать своих родственников, чтобы те позволили ему немного пожить в освободившейся квартире. Исключительно ради того, чтобы подготовиться к блестящей сдаче диплома. Племянник в этом году заканчивал университет и просто мечтал об отличном дипломе.
— Он и правда живет с матерью, отцом, старшей сестрой и ее семьей. А у них недавно родился третий ребенок, так что мальчику готовиться к экзамену в таких условиях сложно, — говорила тетя Света. — Вот я и пустила его пожить. А что со студента возьмешь? Вот мы и решили, пусть мальчик поживет бесплатно и спокойно подготовится к своему диплому. Сделали доброе дело, называется.
— Но он пересдал квартиру другому человеку, — сказала я. — Так?
— Так, — согласилась тетя Света.
— Но адрес, где этот человек зарегистрирован, вашему племяннику известен? — спросила я. — Или хотя бы фамилия его жильца?
Выяснилось, что фамилию Михаила энергичная и пылающая жаждой мести тетя Света из своего племянника, студента и обманщика, выбила. У Михаила оказалась очень поэтическая фамилия — Цветиков.
— Только зачем он тебе? — спросила она. — Племянник говорит, что этот Михаил, которому он уступил квартиру, почти бомж. Жена его выгнала за роман с какой-то девицей. К тому же он старый. Ему за пятьдесят. И лысый. Зачем тебе такой мужчина?
— Тетя Света, я только хочу навестить его в больнице, — сказала я. — И спросить, чем кормить его рыбок.
— Ага! Вот ты уже и рыбок его кормишь! — обличающе сказала тетя Света. — А денег на корм для этих рыбок он тебе небось позабыл оставить?
Денег мне Михаил в той ситуации в самом деле оставить не мог. Но в устах тети Светы эта вполне простительная для человека, которого увозят в больницу с острым приступом чего-то, забывчивость обретала поистине грандиозный смысл.
— Вот помяни мое слово, — говорила тетя Света, — квартиру я свою назад заберу, Михаилу этому жить негде будет, и он к тебе переберется. А тебе это нужно?
— Тетя Света! — в ужасе закричала я. — Я вам клянусь, что между мной и этим пятидесятилетним толстяком с лысиной и в очках никакого любовного романа нет и быть не может.
— Ну, смотри мне! — пригрозила тетя Света. — Когда родители-то возвращаются? Как, только через две недели? Что-то они надолго уехали. А куда? Ах, в Италию. А у тебя их телефона нет? Есть? Ну так дай его мне. Мы с дядей Леней тоже хотим лето себе продлить. Может быть, если твоя мама скажет, что им там нравится, так мы к ним присоединимся.