Рандеву с водяным
Шрифт:
Но иногда ей становится скучно в своей благополучной Вене или отдельной квартире в Питере, и тогда она живет со своей мамой и целой стаей животных, которых в разное время она подобрала или приобрела почти легальным путем, а потом всучила на воспитание своей матери. У них есть две беспородные собаки, сибирская кошка Дина, которая обожает купаться и может с равным удовольствием плескаться как в полной ванне, так и в смывном бачке унитаза.
Кроме того, у Мариши еще живет ворон, который больше похож на черную курицу, такой он огромный. Зовут его Кеша. Раньше жил другой ворон, Вася.
Теперешний ворон постоянно норовит устроить себе гнездо где-нибудь на вешалке среди шляп и шарфов или наверху шкафов среди коробок. А потом он пикирует из своих убежищ на головы людей и очень доволен, если ему удается кого-нибудь напугать. И уж совсем его восторгу нет предела, если человек при этом так пугается, что роняет что-то из рук, и это «что-то» бьется или ломается.
Потом есть вполне миролюбивый и беспроблемный, по сравнению с вороном, цветастый попугай, обезьянка Маня, которая страдает хроническим насморком, и еще какое-то странное животное, которое Мариша привезла из Индии, а потом пыталась подарить мне.
— А животные на месте? — спросила я.
— Вообще никого нет, — растерянно сказала Мариша. — Ни мамы, ни животных. Странно, да?
Она снова повесила трубку и перезвонила мне еще минут через пять.
— Завтрака тоже нет, — пожаловалась она. — Кофе нет, молока нет, сахара нет. Чем же мне завтракать?
— Поищи, может быть, найдешь записку от мамы, — посоветовала я. — И заодно выбери все книги о рыбках. Желательно золотых.
На этот раз Мариша перезвонила мне только через полчаса.
— Слушай, а у тебя есть кофе? — спросила она.
— Какое тебе, растворимое, в зернах или уже молотое? — начала перечислять я. — Молоко и сливки тоже есть.
— О! — возликовала Мариша. — Ты меня возрождаешь к жизни. В общем, так, книги я тебе собрала, мамы и зверей все еще нет, завтрака тоже, так что я еду к тебе.
— Давай! — обрадовалась я и помчалась доставать кофе.
Мариша явилась к тому времени, когда я уже успела третий раз вскипятить воду для кофе, сварить две порции и сама же их выпить. Ну не пропадать же добру только из-за того, что Мариша задерживается. Моя подруга бухнула на стол увесистую пачку книжек в ярких глянцевых обложках и немедленно схватилась за кофейник.
— У меня с утра голова словно чугунный котел, — пожаловалась она. — Пока кофе не выпью, совсем ничего делать не могу. Хорошо еще, эти книжки, которые ты у меня выпросила, лежали прямо на видном месте. Мне их два месяца назад вернули, я еще на место запихнуть не успела.
Я от души этому порадовалась. Если бы Мариша произвела уборку и положила книги на место, то можно было смело считать их пропавшими без вести на ближайшие несколько десятилетий.
— Ну чего у тебя тут? — наконец напившись кофе, спросила у меня Мариша. — Раскалывайся, что за сосед? Почему я раньше о нем не слышала? Он молод? Нет? Ну а вообще он хоть симпатичный?
— Немолод и к тому же плохо сохранился, — сказала я. — А не слышала ты о нем потому, что он переехал только месяц назад. Или даже меньше. Вот туда переехал.
И я ткнула пальцем в стену, за которой находилась квартира Михаила.
— Это в наркоманскую хату? — ужаснулась Мариша. — А куда же делся Гешка?
Тут надо кое-что пояснить. Соседская пара, которая до Михаила жила у нас за стеной, имела единственного отпрыска Гешку. С самого раннего возраста это был не ребенок, а бич божий. Во всяком случае, так утверждала его мать. Я и сама не могла сказать ничего хорошего про Гешку. Когда он был маленький, он тащил к нам в коридор с трудом поддающийся демонтажу хлам с помоек.
Когда он подрос и пошел в школу, то каждый вечер мы были вынуждены слышать, как мать дерет Гешку за очередную двойку. Учиться Гешка не хотел. И как следствие — вместо института загремел в армию.
Армия, вопреки всеобщим уверениям, из Гешки настоящего мужчину не сделала, хотя и поздоровел он сильно. Вернувшись, он, вместо того чтобы честно работать, вдруг занялся продажей наркотиков. Сначала мать и отец пытались как-то протестовать, но после нескольких драк, из которых сильно возмужавший в армии Гешка вышел победителем, его пожилые родители переехали в другую квартиру, а эту предоставили Гешке в качестве притона.
Гешкин притон просуществовал примерно три года. В нашем районном отделении милиции у Гешки работали два его приятеля, которые за малую мзду закрывали глаза на Гешкины художества. Но наконец поток жалоб соседей перевесил чашу терпения, и Гешку арестовали. Обрадованные, должно быть, родители тут же поспешили продать освободившуюся квартиру. И таким образом в квартире появился новый сосед — Михаил, который сразу же начал водить проституток, а потом попал в больницу.
— Нехорошая квартирка, — выразила нашу общую мысль Мариша. — Как бы ее вредная атмосфера на рыбках не сказалась. Пошли, хоть посмотрим на них, пока они еще живы.
И мы пошли. Рыбки плавали в своем аквариуме, и не было похоже, что они чем-то всерьез обеспокоены.
— Вид у них вполне здоровый! — заметила я.
Мариша не ответила. Она глазела на аквариум, обходя его со всех сторон. И даже попыталась заглянуть под днище, но ей это не удалось, так как аквариум стоял прямо на полу.
— Осторожно! Расплещешь! — испугалась я, когда Мариша попыталась приподнять один край аквариума, чтобы посмотреть, что у него снизу.
— Да ладно тебе! — возмутилась Мариша. — Должна же я их хорошенько рассмотреть. Иначе как мы с тобой выясним, что это за порода. И чем ее кормить. И вообще, как за ней ухаживать.
— А разве их всех кормят не одинаково? — наивно спросила я.
Но Мариша меня высмеяла.
— Ты даже не знаешь, хищники твои рыбки или питаются планктоном, всякими там другими рачками или водорослями, — сказала она.
На это я уж точно не могла ничего возразить. Мариша смоталась ко мне в квартиру и вернулась обратно с толстенной книжкой, каждая страница которой была испещрена картинками с экзотическими рыбками.
— Кажется, они похожи на фуоней, — сказала Мариша. — Но я не уверена. Потому что, если это фуони, то тут у нас собрались одни самки.