Раны Армении

Абовян Хачатур Аветикович

За предисловием следует сам роман, разделенный на три части. В первых частях воссоздана жизнь армян под пятой жестокого деспотизма, под варварским ярмом чужеземцев. Проходит зима, просыпается природа, все вокруг наполняется цветением и журчанием родников, но армянину все так же тяжко жить: повсюду царят произвол и бесправие, трагедия мученичества и резни: «Что хотят, то и делают. Ни суда на них нет, ни расправы. Сколько армянский народ подобных бед видел, а нет того, чтобы сговориться и себя спасти. Девушек, к примеру, утаскивали, мальчиков уводили и там обращали в магометову веру, от своей веры отступаться заставляли. Часто и голову отрезали, жгли, замучивали. Ни дом армянину не принадлежал, ни скот, ни все добро, ни сам он, ни жена его».

В последующих частях внимание автора привлекают первые разрозненные случаи борьбы с чужеземным игом в одиночку, в целях самозащиты, происходящие в разных уголках Армении. Такие группы, как Агаси с его мятежными друзьями-гайдуками, во имя освобождения родины на время позабывший свое духовное звание Григор Манучарян, старейшина деревни Хлкараклиса господин Саркис и его приемный сын Вардан, — постепенно объединяются с победоносным русским войском и выступают на Ереван. Сдается Ереванская крепость, рушится персидское владычество в Восточной Армении,

и армяне получают широкие возможности духовного и экономического развития. Это кульминационная точка романа. Весь народ с ликованием и благодарностью славит Россию, которая спасла от уничтожения армянский народ, направив его к новым горизонтам. «Солдаты стали входить в крепость, — а в тысяче мест, в тысяче окон люди и не в силах были рот открыть, — так душили их слезы. Но у кого было в груди сердце, тот ясно видел, что эти руки, эти застывшие, окаменевшие, устремленные на небо глаза говорят без слов, что и разрушение ада не имело бы для грешников той цены, как взятие Ереванской крепости для армян… Дети, девушки, старухи… бросаются на шею солдатам и замирают у них на груди в душевном умилении. С тех пор как Армения потеряла свою славу, с тех пор, как армяне вместо меча подставили врагу свою голову, не видели они такого дня, не испытывали подобной радости… Русские показали ныне… что куда бы ни ступила их нога, везде должны быть счастье и мир… Европейцы разоряли Америку, сравняли ее с землей, — русские восстановили Армению, грубым, зверским народам Азии сообщили человеколюбие и новый дух… Как возможно армянам, пока дышат они, забыть деяния русских».

Освобождение Еревана и Араратской долины положило начало великому повороту истории Армении, значение которого трудно было переоценить, если бы не судьба западных армян, оставшихся под властью Турции. Ведь заветная мечта героя Абовяна — Агаси, заключалась в том, чтобы восстановить руины Ани, стать подданными России.

Его наставлением и советом было положиться во всем на Россию, быть верным поданным, во всем доверять ей и с ее помощью заново объединить всех армян и всю Армению. Об этом Абовян размышляет в символическом финале романа, названием «Зангу».

Еще раз кинув взгляд на прошлую историю Армении, на вчерашние войны и, начертав контуры будущего, Абовян завещал современникам и грядущим поколениям: «Восстаньте, храбрые потомки Гайка, возьмите оружие и доспехи… ударьте, уничтожьте полчища врагов ваших — душа в душу, плечо к плечу. Да сокрушится поверженный зверь. Могучая рука Руси да будет вам опорой. Пожертвовать собою ради нее — да будет неизменным вашим стремлением… Укрепляйте силы свои, сыны Арама, пребывайте в любви и согласии. Любовь и мир всем народам и племенам даруют благоденствие».

После написания «Ран Армении» Абовян прожил еще семь лет. В его литературной и личной жизни были и удачи и невыразимая горечь. Нищета и застой национальной жизни углубили его духовную драму. Но тем не менее непоколебимыми остались его русская ориентация и политические убеждения.

Абовян снова и снова восславлял и считал благословенным приход русских в Армению, объяснял людям, что именно они сохранили «этот неблагодатный уголок Азии кровью миллионов детей своих дорогих», что они теперь стараются «дикие ущелья Закавказья обратить в цветущие долины» [7] .

7

X. Абовян. Полн. собр. соч., т. VII, Ереван, 1956, с. 145 (оригинал на русск. яз.).

Во время ежегодных торжеств в ереванском уездном училище осенью 1845 года Абовян заявил: «Имя русского должно быть для нас так же священно, как и кровь, коею спасены мы навсегда, как и покровительство, под которым благоденствуем, будучи защищены совершенно от всех врагов нашей веры, нашего отечества» [8] .

А в своих размышлениях под конец своей жизни (конец 1847 г.) по поводу восстановления Сардарапатского канала Абовян с радостью восклицает: «Да восстанут Багратиды, да воскреснут Тиграны и Гайковы гиганты, дабы достойнее благословлять добродетельные труды сынов севера, облагораживающих знойный, палящий юг. Да возносится в опустошенных, но вновь оживленных храмах Армении одна мольба, одна молитва: «Боже! Храни… святую Русь, мощную и благодатную!» [9]

8

«Банбер Айастани архивнери» («Вестник архивов Армении»), № 3, 1962, с. 125 (оригинал на русск. яз.).

9

X. Абовян. Полн. собр. соч., т. VII, с. 149.

Несколько слов о настоящем издании. Хотя еще в 1841 и 1845 годах Абовян писал, что роман его «давно завершен» и готов к напечатанию, хотя он мечтал о том, чтобы «какой-нибудь набожный человек напечатал его для души», в сущности книга не была окончательно отшлифована, в ней оставались еще недописанные места и шероховатости. В таком виде «Раны» впервые были напечатаны в 1858 году; без надлежащей редакции, с многочисленными цензурными купюрами и опечатками. При последующих изданиях романа текстологические трудности снова не были разрешены, восстановленные же цензурные сокращения умножили число опечаток.

Работы по установлению канонического текста «Ран» начались еще в 1939 году (изд. Р. Зарьяна).

В 1948 году к столетию со дня смерти Абовяна вышло в свет академическое издание «Ран» (текст и комментарии Г. Мурадяна), которое скорее можно было бы назвать опытом точной, почти фотографической передачи авторского текста. Но и здесь не был восстановлен ряд пропусков, часть которых, хотя и была прокомментирована, однако очевидные ошибки остались в прежнем виде.

Русский перевод романа сделан с этого последнего издания известным русским поэтом, старым другом армянской литературы — С. Шервинским по подстрочнику лексикографа М. Геворкяна. До сего дня этот перевод выдержал три издания — в 1948, 1955 и 1971 годах, выпущенных в свет Армянским государственным издательством. Есть и четвертое сокращенное издание, помещенное в избранных сочинениях Абовяна на русском языке (Москва, изд. «Художественная литература», 1948).

Настоящее издание — пятое, посвящается 150-летию присоединения Восточной Армении к России.

Для данного издания весь переводной текст нами был сличен с новой армянской редакцией книги, включены отдельные

большие и малые фрагменты, не вошедшие в ранние русские издания. Кроме того, были исправлены неточности, перешедшие в перевод из подстрочника. Половина второй части романа, целиком третья и эпилог разбиты на разделы так, как это было сделано Абовяном в первых двух частях романа. И, наконец, в данное издание включено стихотворное посвящение к роману, впервые представляемое русскому читателю. В целом перевод осуществлен с большим мастерством, он близок к оригиналу и фактически является первым полным изданием романа на русском языке, верно передающим идеи Абовяна

Пион Овсепович Акопян

доктор филологических наук

Предисловие автора

Высокородному военоначальнику [10] ,

доблестному патриоту,

благородному потомку Гайка,

венценосному рыцарю Смбату

с заверениями в глубочайшем почтении

Пред кем открою ларец всечасных скорбей моих? Кому показать могу зияние ран живых? Тоскует лира моя, смирилась, удручена, Давно в душе порвалась надежды былой струна. Из склепа вышел бы я, где холод и тишина, Оплакать клочок земли, где жизнь моя тлеть должна. И в небытии без дна, где царствует смерть одна, Меж предков святых почить в покое вечного сна. Хоть горстку б своей золы к могилам их принести, От ужасающих бед в небытие отойти! Ты вновь оживил мой дух, где свет едва не потух, Ты светом вновь озарил мой низко поникший дух. Я видел, как любишь ты свою родную страну, Узрел благородство твое, твоей души глубину — И спала вдруг пелена с моих заплаканных глаз, И снова окрылена, душа к тебе понеслась. Твой голос звал к небесам, я чувствовал: я проснусь! Мой смертный сон убежит, и к жизни снова вернусь. Ты, родина, край чудес, и вы, о Гайка сыны, Возвышенностью души и правдой своей сильны; Явили мне новый рай, затеплили день святой Над сумрачною моей измученною душой. В тоске, на колени пав, я жду, когда же найду Путеводительную на небе свою звезду. В сей миг, когда, горяча, несется к небу мольба, В выси стоишь, а внизу гайканцев храбрых толпа. Виденьем дивным возник, слиянный с сонмом отцов, По праву ты разделил бессмертие храбрецов. Как тот Киликии вождь, ты тоже зовешься Смбат [11] , В тебе его доблесть, честь, и пыл, и сердце горят. Мои отверзнешь уста, мечту донесешь мою К героям нашим, мой зов услышат в любом краю. Их слава веками бурь под пеплом погребена — Тогда не знала странна, как их бесценна цена! Если тебе не сплетен торжественный брабион, И если нами еще достойно ты не почтен, То Муза имя твое до самых небес вознесет, Ты равен будешь богам, наш рыцарь и патриот. И там, где память живет о наших святых отцах, И здесь, где имя твое звучит в молодых сердцах, Впредь будет слава твоя, одолевая века, Несокрушимо стоять, нетленна и высока.

10

Стр. 21. Высокородному военачальнику…— Видным исследователем жизни и творчества Абовяна Е. Шахазизом установлено, что роман «Раны Армении» посвящен последнему управляющему Армянской области полковнику Геворку Степановичу Смбатяну (Сумбатову). Родился Смбатян в 1801 г. Едва достигнув 16 лет, стал военным и дослужился до чина полковника (1832 г.). Участвовал в русско-персидской (1826–1827 гг.) и русско-турецкой (1828–1829 гг.) войнах, в походах против горцев. За храбрость и подвиги в боях был награжден орденами Владимира IV степени, Андрея Первозванного III и II степеней, Анны II степени. В 30-е годы занимал руководящие посты в Армянской области. Был комендантом города Еревана, а с 1839 по 1840 гг. — управляющим Армянской областью. Пользовался популярностью в народе. В 1841 г. после упразднения области Смбатян переехал в Тифлис. Здесь против него необоснованно возбуждается судебное дело, якобы за злоупотребления должностью. Расследования тянутся четыре с половиной года. В октябре 1845 г. суд, наконец, оправдывает его и выносит решение оплатить убытки. Однако оскорбленное достоинство и душевные муки уже подточили здоровье и вскоре он умирает (в 1846 или начале 1847 года).

Г. Смбатян поддерживал дружеские отношения с Абовяном еще с детских лет. Он поощрял первые шаги молодого писателя в литературе и все его патриотические начинания.

(Подробно см. примечания к стр. 29).

11

Стр. 22. Как тот Киликии вождь, ты тоже зовешься Смбат…— Из истории Киликийского армянского государства нам известны две выдающиеся личности по имени Смбат. Первый из них — брат царя Хетума I известен более под именем Смбат Гундстабль (1208–1276), видный государственный деятель, военачальник, дипломат, писатель, историк и правовед. Два крупных памятника армянской средневековой словесности — «Летопись» и «Судебник» принадлежат перу Смбата Гундстабля. Второй Смбат, также из царской семьи (брат Хетума II) жил в конце XIII в., был правителем Киликийской Армении, затем провозгласил себя царем (1296–1298). С ними Абовян и сравнивал своего друга Смбатяна (Сумбатова).