Рарник
Шрифт:
– А кто мы?
– быстро спросила нага, видимо начиная осознавать подлинные масштабы неприятного розыгрыша.
– Я точно не знаю. Люди, мобы, переходная форма или что-то среднее. Но собираюсь выяснить. Мы точно лишены физических тел первых, но разумны и совершенно не похожи на вторых. У нас есть общие места и с теми, и с другими.
– Общие?
– недоверчиво переспросила Фэй.
– Да, общие. Вспомни мир теней - у демонов все точно так же. Никого из нас не убить, но можно причинить много боли. И вот за это мы получаем игровой опыт и уровни, дающие новые возможности калечить друг друга сильнее.
–
– с ужасом перебила нага.
– А разве нельзя получить такой уровень за добро, любовь, наслаждения, подарив их другому?
Пришлось взять паузу. Я не сразу нашелся, что ей ответить. Богиня Желания и Сладострастия, видимо именно этим тут и пыталась заняться, но узколобые 'демоны' не поняли замысла и не оценили усилий...
Ход мысли наги красив и понятен. Приятно делать добро, и оно всегда окупается. Так почему же люди строят для себя миры, заливая их собственной и чужой кровью? Что за демонический вид удовольствия? Разве оно помогает им выжить?
Ага, у них почти получилось. Только ненадолго. Достаточно посмотреть на планету. Но что мне сказать Фэй?
Со стертой памятью она выглядела невинным ребенком даже в самых диких формах разврата. Я по сравнению с ней, действительно, демон. Нага просто дарила всем единственное, чем она обладала.
– Эмм... Не в этом мире, Фэй, не в этом. Твой... гмм... оригинальный подход привел тебя лишь к нестерпимым мукам. Тут все работает по-другому. Если хочешь выжить, придется научиться причинять другим боль.
– А если я не хочу так жить?
– возмущенно прошипела нага.
– У тебя нет выбора. Мобы не умеют умирать навсегда, хотя у игроков это вроде бы иногда получается... Не мы придумали их мир, но можно попробовать изменить что-то, если хотя бы первое время будем играть по его правилам. Для этого необходима сила, а ее надо еще заработать.
– Играя по чужим правилам, мы неминуемо изменимся и потом ничего не захотим менять!
– фыркнула нага.
Я раскрыл рот и изумленно смотрел на Фэй. Такой неожиданный гнев и уверенность в своей правоте... У нее очень цельное понимание и оно успело пустить глубокие корни внутри ее разума. Едва ли это могло быть навязанным извне, такого мотива просто нет в местной легенде.
– Простите меня, мой господин, - опомнилась нага, помрачнев.
– Я много пережила и видимо, не в себе, осмелившись дерзить вам. Я сделаю, как прикажете. Научусь причинять боль.
Некоторое время мы молчали. Я чувствовал себя неловко в роли злодея, а Фэй переваривала новую информацию. Наконец, она справилась с собой и знакомо улыбнулась, подозрительно сокращая между нами дистанцию.
– А чем мы займемся после того, как убьем очередную волну демонов?
Я отметил про себя это 'мы'. Похоже, что Фэй хорошо продумала, чем именно 'мы займемся'. Она даже не рассматривает возможность вновь остаться одной. Конечно, я бы взял ее с собой, но внутри что-то ныло предчувствие будущих обязательств. Меня словно ограничивали и лишали свободы. Одному все же гораздо спокойнее...
А, ну да - мы же 'королевская пара'. По сценарию у нас ссора. Принцесса умоляет о прощении и просит дать возможность загладить вину естественным женским способом. А принц вот-вот даст себя уговорить и простит, но только после того, как настучит по наглой друидской морде в соседнем зале.
И если в следующем бою нас вынесет пати профессионалов, то этот жалкий сценарий будет повторяться и повторяться, но уже с моим искренним участием. Куклы ругаются и страдают, а в финале их сжигают и расчленяют, чтобы они воскресли и повторили все сначала... Меня передернуло от отвращения.
– Если все пойдет по моему плану, то к нам больше не рискнет войти ни одна пати. По крайней мере, в этом 'сейве'. Игрокам есть что терять, а раз силы заведомо неравны, то они потеряют интерес к нашему подземелью, - я постарался уйти от прямого ответа.
– Но это именно то, что нам нужно!
– оживилась Фэй, едва не захлопав в ладошки.
– Нам никто не будет мешать, все станет как прежде! Какое счастье!
– Не было никакого 'прежде' - твоя история фарс, - я болезненно скривился, снова услышав о 'нас'.
– Если останемся, то не будет развития, мы ничего не узнаем. Это та же тюрьма, золотая клетка. Я не хочу застрять в ней навечно. Счастье не спрятано в неких объектах - это состояние ума. Мы все равно не успокоимся, даже если в замке найдутся самые желанные вещи мира.
– Так они и не нужны! Ты и я - нам хватит того, что у нас есть. Удовлетворенность всегда выше любого богатства!
– воскликнула Фэй, продолжая упрямо рассуждать о 'нас', как о деле решенном, и не подлежащим сомнению.
– Мы счастливы лишь в бесконечной гонке, в динамике, в предвкушении, в ожидании того, чего якобы сейчас не хватает, - устало отмахнулся я, пытаясь сохранить спасительную дистанцию.
– Но это же бессмысленно и тупо!
– возмутилась нага.
– Все, что нами найдено и достигнуто, будет когда-то неизбежно потеряно!
– Мы не выбирали особенности нашего ума, - невозмутимо ответил я.
– Они нам такие достались. С этим ничего не поделать.
– Только потому, что не хотим ничего делать! Если кому-то нравится страдать в бестолковом поиске, то с ним что-то нет так! Только мазохист ищет для себя новой боли! Ему нужна не цель, а нравится сам процесс!
– не успокаивалась нага.
– Фэй, послушай!
– раздраженно сказал я, начиная уставать от ее напора.
– Мы не можем остаться тут! Хотя бы потому, что я не хочу! Если хочешь, сиди здесь без меня. Вон, непуганый Зомбо-Друль в другом зале без дела простаивает...
Последняя реплика была просто подлой. Она вырвалась неожиданно, и я почувствовал запоздалое раскаяние. Надо же... выдавить из себя такую гадость.
– Как скажете, мой господин, - ледяным тоном ответила нага после короткой паузы.
– Прости, Фэй. Я не хотел обидеть.
В ответ лишь молчание. Типичная семейная ссора по результатам ожесточенного философского дискурса... Нет, мы точно не мобы.
12
Мучительное ожидание. Время словно остановилось. Его неспешное течение ощущалось, только когда мимо зала проходил караул, а потом опять долгая, давящая тишина. Ничего не двигается. Весь мир, будто застыл в тягучей капле невидимой волшебной смолы. Казалось, что храпели даже паучки в темных углах. Сонливость обволакивала и мой собственный ум, лениво балансировавший на краю тяжелой, беспробудной дремы.