Рарник
Шрифт:
Черт, похоже, здесь псих именно я. Откуда в моей голове такие картинки? Найду Лапулю, а потом буду думать, что делать.
На светлеющем горизонте еще виднелись огни большого города, но звезды на небосводе уже гасли одна за другой, а первые лесные птахи прочищали горло осторожным чириканьем. Низкий туман скрыл реку и берег, отчего мост казался висящим над седым и неспокойным морем.
Сейчас его пересекала колонна зловещих темных фигур, словно оживших из страшной сказки. Призраков не меньше десятка, тащат на себе что-то длинное. Похоже, змею. Идут медленно, ног не видно. Казалось, они плывут, направляясь прямо ко мне. Промахнуться было бы трудно - будка прямо на перекрестке.
Они, наконец, доплелись до окошка, и в первых двух я узнал игроков, отправленных мной к людоедам. Еще трое стояли чуть позади и пинками придавали пленникам нужное направление. Цепочка связанных между собой гуманоидов для пущей надежности привязана к бревну, которое они и несли на плечах. Неудивительно, что так долго шли.
– Принимай груз, - устало сказал один из милишников.
– Только нас теперь пятеро, мы поделились квестом. Одни не справлялись. Мобы злющие как собаки - живьем трудно взять. Всю ночь промаялись.
Я задумчиво почесал затылок. Ребята старались на совесть, надо отблагодарить как следует. Правда, совершенно уморили жертв этим бревном. Содержимое средних полок шкафчика должно окупить их усилия.
Судя по просиявшим лицам, все остались довольны. Ну, молодцы. Заслужили. А у меня теперь солидный запас тел на выбор: три унылых шахтера с натруженными, мозолистыми руками, четыре крепких, угрюмых людоеда и очаровательная каннибалочка. Вот ее придется отпустить, вселяться в женское тело мне не хотелось.
Такая странная гендерная избирательность в очередной раз навела на мысль, что есть скрытое от меня прошлое. Пусть я его не помню, но оно невидимо обуславливает мои мотивы, действия и даже мировосприятие. А откуда такая 'карма' могла бы появиться у моба?
Раздав подарки, я попросил игроков привязать добычу в свинарнике. Там спокойно и никто не увидит. Будет удобно менять тела по мере износа. Лица у всех разные - отмыть, переодеть и едва ли кто-то отличит меня от человека. Табличек с именами над головой тут нет.
Игроки не уходили, мялись и перешептывались между собой. Что еще надо?
– Нам бы квест на 'меч-кладенец' под яйцеглотом, - смущенно выдавил один из них.
– А что, кто-то сделал его?
– недоуменно спросил я, поскольку сам и придумал это задание, послав наглецов на погибель.
– Мы вечером видели игрока с ним. У них на троих вышло два делевела, только он выжил и откопал. Дашь?
– парень с надеждой посмотрел на меня.
– Хорошо. Даю квест на меч, закопанный под одним из пыпырчатых яйцеглотов в темном лесу...
– я не очень уверенно произнес доморощенный ритуал посвящения.
Поразительно. Мои фантазии меняют реальность! Выходит, я намертво 'вшит' в игровую систему. Хотя так же можно сказать о любом объекте или событии. Ничего не происходит беспричинно. Любые усилия и изменения, даже просто размышления о них - всегда результат тысяч невидимых нам причин. Разве кто-то выбирает мысли, приходящие в голову? Или особенности своего ума, которые заставляют выбрать и принять одну из них, воплощая ее уже действием?
Я взял яблоко со стола. Поднес ко рту. Положил обратно. Есть ли у меня свобода выбора? Съем или положу обратно - любое действие опирается на волевой импульс в уме, который решил следовать одному пути из нескольких, пришедших мне в голову.
Люди в одинаковых условиях поступают по-разному. И эта уникальность имеет причины, лежащие в нашем прошлом - то, что сформировало наш ум и его привычки, заставляя выбрать именно так, а не иначе. И где же свобода воли? В чем разница тогда между человеком и мобом, если оба лишь обусловлено реагируют?
Может быть, бесконечная картина мироздания статична, неизменна и жестко зафиксирована на полотне времени. Кажется, что мы путешествием вдоль безначальной и бесконечной стены событий, уткнувшись носом в ее небольшой кусочек перед глазами. Но наше сознание всегда в настоящем и никуда не двигается. Оно само, как бы создает свой мир, 'проматывая пленку кадров-картинок' мимо себя, подобно старинному кинопроектору. Прошлое лишь удобная для ума концепция, воспоминание, содержимое памяти, а на него опирается уже фантазия о еще неизвестном будущем. И есть иллюзия наличия самонадеянного существа, ожившего на экране в луче проектора, полностью уверенного в том, что оно сможет изменить уже нарисованный фильм...
Я полностью погрузился во внутренний дискурс, совершенно пропустив момент, когда остался один. А ведь хотел спросить людей еще и о 'Цитадели'...
16
Первым делом нужно поменять тушку. Я не зря столько мучился с душным мешком на голове. Лицо торговца хорошо бы запомнили, перекресток достаточно оживленный. Мои же мобы после зачистки лагеря всегда обновляются, а их внешний облик каждый раз генерируется случайным образом. У меня есть запас тел и свобода маневра, возможность менять их сколько угодно и сохранить инкогнито. Всегда можно вернуться в свою будку и одеть холщовый мешок, чтобы снова стать 'прокаженным'. Едва ли кто рискнет сорвать его с головы, чтобы рассмотреть лицо ближе.
В свинарнике мои постояльцы не проявили ко мне ни малейшего интереса. Правильно, они же чувствуют своего. Скрипт шахтеров заставлял их скучать по работе, а сценарий связанных каннибалов включал в себя муки голода, и бедняги могли только плотоядно облизываться. Меня же ждала особая роль, не обещавшая позитивных эмоций. Игру не зря назвали 'Сансарой' - невзгоды и боль ее самая суть...
Я примотал веревку к одолженному у шкафчика кинжалу и бросил ее конец в двух метрах от загона с пленниками. Эфес короткого меча воткнул между досок стены. Отошел на несколько шагов, собираясь с духом. Неприятно, но пора бы привыкнуть. Этот мир заполнен страданием до самого верха, надо просто терпеть.
Ну, что же... Пора. Я собрался с духом и побежал обнять стену прямо на меч, как будто его там нет. Холодная сталь, раздвинув мои ребра, пронзила сердце вспышкой острой боли. Кашлянул кровью и почти моментально перешел в 'сумрак'.
Один из шахтеров выглядел немного покрепче соседей, и я не задумываясь, выбрал его. Связанные ноги затекли, шея еле двигалась, по всему телу синяки и порезы. Парень, похоже, отчаянно отбивался и ему хорошо досталось. Плечи ломило от проклятого бревна.