Шрифт:
Глава 1. В новом мире
Сколько проспал, я не помню. Счастливые часов не наблюдают. А сейчас я был весьма счастлив. Еще бы! Послать на хер высшее руководство города со всей их фашистской требухой и после этого остаться в живых. А потом фантастическим образом вырваться из вонючих морозных лап Сибирейской тайги и оказаться на шелковых простынях в объятьях женщины неземной красоты и солидной должности. Это даже не рядовое везение, а промысел божий.
И вообще последние три недели с полной уверенностью можно назвать медовым месяцем. Я остался жить у Марии, или просто Машки, как я ее ласково называл. Выяснилось, что она служит большим начальником в СС. СС –
Социальная Служба не только контролировала траты каждого русиянца, но и сама устанавливала уровень допустимых доходов (читай: уровень жизни). Специально для этих целей была разработана шкала «социальной нужности». Мне даже удалось подсмотреть этот документ, когда однажды, придя с работы, Мария небрежно бросила портфель на диван и из него выпали несколько бумаг. Шкала социальной нужности представляла собой таблицу, в которой в одном столбце были перечислены необходимые качества, во втором проставлены проценты, в третьем оговорены условия начисления. Выглядело это так:
№ п\п
Социальное качество
Процент влияния на совокупный доход
Обязательное условие для начисления процента
1.
Любовь и уважение к русиянским вождям
51%
любое крамольное слово или текст, грязный намек, дурная мысль навсегда обнуляют показатель
2.
Желание уничтожать инакомыслящих
25%
обязательное личное участие в актах уничтожения
3.
Неприятие точки зрения, отличной от русиянской
15%
обязательное личное участие в актах осуждения
4.
Желание пожертвовать собой ради русиянских идеалов
5%
начисляется только после смерти
5.
Любовь и уважение к людям, лояльным к русиянской власти
2%
показатель обнуляется навсегда, если русиянец вовремя не распознал, что вчерашний друг стал врагом
6.
Желание повысить свой социальный статус
1%
показатель несущественный
7.
Желание быть полезным своей стране
1%
показатель несущественный
Со временем разъяснилась и история с магической фотографией, которая привела в трепет надзирателей в Сибирейской тайге, что в итоге спасло мне жизнь. Оказалось, что на ней был запечатлен внучатый племянник одного из великих вождей Русии, к счастью, уже умершего. А я как две капли воды был на него похож. Этим стечением обстоятельств и воспользовалась хитрая Машка, понимавшая, что иначе меня с кичи не выдернуть.
Определенный риск быть уличенным в обмане, конечно, существовал. Поэтому ей пришлось раздобыть тощую папку с копией личного дела мажора и заставить меня заучить его от корки до корки. Слава Богу, именитый отпрыск успел в своей жизни немногое: родился, учился, напился… и выпал за борт прогулочной яхты во время очередной кокаиновой вечеринки в Черном море. Там его и потеряли. И вот теперь, по прошествии нескольких лет, он якобы воскрес – в моем облике.
Муштра оказалась не напрасной. Меня несколько раз вызывали на допросы в разные карательные ведомства и досконально расспрашивали о фактах биографии. Но, похоже, все, что касалось великих вождей, было засекречено даже от самих секретных служб. Поэтому вопросы офицеров не выходили за рамки того самого пресловутого личного дела. А если кто-то из фашистов все же начинал упорствовать в попытке докопаться до истины, то я отвечал с каменной рожей: «Эта информация секретная и находится в Центральном архиве русиянских вождей. Есть желание – ищите там сами». Тут же лица следователей покрывались испариной, руки начинали трястись в такт зубам, и они предпочитали как можно быстрее закончить разговор.
Кстати, и этому трюку меня тоже научила моя девушка. Она рассказала, что доступ к Центральному архиву есть всего у трех человек в государстве. И пока кто-то из них не умрет, новичков не допустят в святая святых русиянского фашизма. Число три оставалось неизменным при любой погоде. Выборы нового хранителя по традиции проводились на похоронах прежнего.
Однажды один руководитель высшего звена усомнился в правильности подобной практики и предложил расширить состав архивариусов до пяти-семи человек. Совет вождей его внимательно выслушал, похвалил за инициативу – и вынес решение. Чиновнику отрезали руки до локтей и ноги до колен. После чего прибили к спине столешницу из толстого прозрачного стекла и в виде мебели выставили перед зданием Совета. Пока бедолага не издох, каждый желающий мог бросить на стол записку с обращением к великим вождям. Оттого так и боялись фашисты, облеченные властью, любого упоминания о Центральном архиве русиянских вождей.
В конце концов меня даже свозили в дом «Охранения исторической памяти» – пансионат для престарелых, выживших из ума руководителей страны и их приближенных. Там подвели к полуживому старику в инвалидном кресле, с кислородным баллоном за спиной. Он часто, глубоко вдыхал чистый газ и блаженно улыбался. Это был один из бывших секретарей «моего» деда, который при жизни общался «со мной». Когда я представился, он на минуту ожил, бросил на меня оценивающий взгляд и грозно вопросил: «Вам назначено?»
– Конечно! Меня ждут, – отчеканил я первое, что пришло в голову.
– Это он! – сказал старик сопровождавшему меня офицеру и снова впал в кислородный экстаз.
– Поздравляю, Алексис Петцев (такое имя я унаследовал от мажора), вы успешно прошли все проверки и подтвердили свое благородное происхождение.
– Просим прощения за причиненные неудобства, но истина дороже спокойствия, – извинились два генерала в парадной форме, вручив мне на выходе новенький паспорт. Их опухшие рожи светились от восторга, а когда они пожимали мне, воскресшему небожителю, руку, один вояка даже пустил скупую слезу.
– Конечно, конечно, все понимаю, – снисходительно похлопал я его по плечу. – Служба есть служба, но обед никто не отменял, так ведь?
– Пулей! – хором проорали генералы водителю черного лимузина. И вот я уже мчусь к самому шикарному ресторану города. А генералы, глотая выхлопные газы, от резко стартанувшей машины, продолжают улыбаться и махать мне вслед.
С этого момента жизнь заиграла новыми красками. Абсурд и идиотизм превратились в рай земной с полной программой почитания и раболепия всегда и везде, начиная от булочной и заканчивая Департаментом выселения и заселения. В этой милой организации меня незамедлительно поставили в очередь на отдельную квартиру и обещали выделить жилплощадь максимум через месяц.