Раскаленная броня. Танкисты 1941 года
Шрифт:
Семен, Баир и Ромка Демин взобрались в кузов, тут же кто-то опрокинул пустое ведро, оно покатилось с грохотом по деревянному настилу. Кто-то грубо выругался. Игорь обернулся и тут же столкнулся взглядом с Семеном, тот виновато пожимает плечами, густые брови задрал вверх.
– Как дети… – с улыбкой произнес Игорь. – Ну что, ефрейтор, трогай!
– А как же, командир, папиросочкой-то угостить?
Протасов чертыхнулся, наполовину вылез из кабины, водитель удивленно похлопал ресницами. Вскоре лейтенант залез обратно и протянул руку, на ладони несколько папирос, солдат-водитель поспешно сгреб их, одну тут же сунул в рот.
– А ты чего, лейтенант, не курящий, что ли? – произнес ефрейтор, раскуривая папиросу, кабина наполнилась табачным дымом, горечь бьет в нос. – Никак спортсмен?
Игорь несколько раз кашлянул, отвернулся, буркнув:
– Спортсмен.
Не успел Протасов договорить, как его вжало в обивку сиденья. В кузове вновь загремело ведро, опять кто-то зло выругался.
Дорога идет ровным полотном, лишь иногда сворачивает, будто вертится. Шум мотора и покачивание разморили Игоря окончательно. Дремота свинцовым грузом наваливается на веки. Замолкли и ребята в кабине. Но вздремнуть не получалось – то ефрейтор крутанет баранку так, что тебя впечатывает то вправо то влево на поворотах, то лихо кого-то объедет. И всякий раз вслед противно визжит клаксон.
Игорь чертыхнулся – вновь на очередном ухабе шмякнулся головой о потолок кабины. Ефрейтор покосился на него, глаза смеются. В зубах тлеет, пыхает искрами папироска.
– Ничего, командир, зато с ветерком!
Все чаще стали попадаться жилые ухоженные домики, сначала в основном мазанки, потом побогаче, иногда и в два этажа с хозяйственными пристройками. Попадаются и каменные строения. В окне промелькнули «Хозтовары», рядом – «Гастроном», у дверей успел увидеть очередь. Вечер, но почему-то все еще открыты, отметил про себя Игорь. Дальше начинались жилые кварталы.
– Слышал новость – война с фрицем началась!
– Ну конечно, слышал! – ухмыльнулся Игорь. – Даже больше того – завтра на фронт!
– Вот ведь везучие!
– Везучие? – изумился Игорь. Ему почему-то показалось, что именно про таких, как этот ефрейтор, говорят – служба как сказка – просыпаться не хочется.
– А то ж! Я б тоже добровольцем рванул бить фашиста. Но, видно, не судьба…
– Чего так? Болен, что ли? Хотя вроде армейскую баранку крутишь…
– В том-то и дело, что более как крутить баранку я в армии и не гожусь, – горько заметил ефрейтор, в голосе скользнула печаль. – В аварию попал. По глупости, конечно. Лишку глотнул спиртного, и понесли черти… А теперь вот! – Ефрейтор шлепнул ладонью по колену. – Почти не сгибается. Куда мне в атаку с такой-то ногой… Только и могу, что давить на гашетку.
Игорь посмотрел на водителя. Его бравурность вдруг улетучилась – перед ним сидит сгорбившийся солдат, давно уже выросший из ефрейтора. Щемящая жалость сдавливает сердце.
Молчание. Лишь слышно, как потихоньку переговариваются друзья в кузове, да шумит мотор полуторки.
– Как думаешь, сколько война с немцем продлится? – прервал гнетущую тишину ефрейтор.
– Месяц, может, два, – неуверенно ответил Игорь. – Да не-е-е! Месяц от силы!
– Я тоже думаю, месяц – не больше, – кивнул водитель.
– Как наш комбриг говорит: раз сунулись, значит, так ударим – до Берлина отлетят!
Ефрейтор хмыкнул.
– Правильный у вас комбриг. Дело говорит!
Завизжали тормоза, Игорь едва не впечатался в лобовое стекло, вновь загрохотало ведро в кузове.
– Ты сдурел, что ли, ефрейтор? – вырвалось у Игоря. – Не дрова же везешь!
В ответ ефрейтор лишь осклабился.
Нещадно скрипят тормоза, водитель дернул руль вправо, и машина в нескольких сантиметрах замерла у кирпичной стены какого-то склада.
– Все! Дальше нельзя! – бодро произнес водитель. – Ежели начальство увидит, что кого-то подвожу – шею намылит вмиг!
Игорь пробурчал в ответ и едва не выпал из кабины – после такой езды ноги не держат совсем.
Рядом с кабиной уже стоят Семен, Баир и Роман, охают, растирают ушибленные и затекшие места. В открытую дверцу высунулась голова солдата-водителя, лицо будто беспризорника-попрошайки.
– Эй, выпускнички, может еще парой папирос угостите, а?
– Да ведь давали уж, – недовольно ответил Роман Демин. – Совесть имей, служивый!
Игорь посмотрел на Демина и тут же приказал:
– Дай ему еще папирос.
– Чего? – непонимающим взглядом посмотрел Роман на лейтенанта, ресницы бестолково захлопали. Игорь цокнул, выхватил почти полную пачку папирос и протянул солдату-водителю.
– Держи, ефрейтор.
Но ефрейтор вдруг ухмыльнулся, лицо сделалось каменным. Он отстранил руку Игоря с папиросами и ответил, в голосе появился лед:
– А вот жалеть меня не надо, товарищ лейтенант. – Он подмигнул и тут же скрылся в кабине, бросил через открытое окно: – Бывай, лейтенант!
Затарахтел стартер, гаркнул движок, заскрежетала коробка передач. Полуторка резво рванула с места.
– Как зовут-то тебя, ефрейтор? – уже вдогонку выкрикнул Игорь. В ответ водитель лишь протяжно посигналил. Грузовик стал быстро удаляться, пока не исчез в облаке дорожной пыли.
– Чего это с ним? – непонимающе развел руками Демин.
– Не знаю… – пожал плечами Семен. – Сбрендил, наверное.
Все посмотрели на Игоря. Тот ничего не ответил, лишь кивнул в сторону парка и пошел вперед.
Дальше от центральной улицы в парк змеилась тропа. Уже отсюда слышна музыка. Внутри приятной волной разлилось тепло, от легкого волнения заколотилось сердце. Игорь невольно прижал руку к груди, горячий мотор за гимнастеркой будто отозвался на прикосновение, забился чаще.
Особенно много стало попадаться курсантов. Здесь практически все: пехота, артиллеристы, связисты, танкисты. Игорь даже нескольких кавалеристов приметил, те прохаживаются степенным шагом по тенистой аллее, на губах уже чернеют залихватские усики, пальцы заботливо разглаживают их. Попались и несколько командиров рангом от капитана и выше. Эти, в отличие от свежеиспеченных лейтенантов, ходят немного хмурые. Вообще, Протасов приметил – чем выше звание, тем угрюмее лицо. Хотя у многих на груди поблескивают награды за воинскую доблесть. Видимо, война им уже в тягость, думал Игорь. Война – дело молодое! Кому как не молодежи, военной поросли показывать удаль! Другое дело, что одной удалью не взять врага. Тут нужны сноровка, знания, техника, в конце концов. Вот за технику Игорь уж точно не переживал. Уж сколько раз политруки говорили – у нас, у Красной Армии, самое передовое вооружение! И охотно верилось! Тем более, когда рассматривали плакаты с техническими характеристиками английской, французской и немецкой техники. Сравнивали. Сверяли. Спорили. И всякий раз получалось, что наши «тэшки» и «бэтэшки» превосходят заморские образцы.