Раскаленный добела

Эндрюс Илона

Его губы обожгли меня. Сонный дурман испарился от мгновенно затрепетавшего сердца. От него пахло сандалом, голова закружилась. Я облизала губы. Он был так хорош на вкус. У него вырвался хриплый мужской стон. Да, стони для меня.

Он погладил меня рукой по шее, прикусив зубами нижнюю губу, и я ахнула, задохнувшись. Жар согревал мою кожу изнутри, каждое ощущение усилилось. Я чувствовала себя такой живой. Я хотела ощущать на себе его руки. Хотела почувствовать жар его загрубевших пальцев на своей коже. Хотела почувствовать его внутри себя. У меня отвисла челюсть

от такой шокирующей мысли, и он тут же воспользовался этим. Его язык касался моего и ускользал, идеально совпадая с ритмом дыхания, завоевывая и соблазняя, дразня и отступая, притворяясь, что я могу освободиться, и затем утверждая свои права.

Бархатный жар растекся по моему затылку, призрачный растопленный мед зашипел на моей коже, когда нас связала магия Рогана. Она скользила по моей спине, дюйм за дюймом, распаляя каждый нерв, мое тело жаждало повторения экстаза, который оно помнило. Боже мой, разве может быть настолько хорошо?

Рука Рогана скользнула к моей груди. Да, да, пожалуйста. Он сделал шаг вверх. И еще шаг.

Если он поднимется наверх полностью, мы займемся сексом прямо здесь и сейчас.

На мамином надувном матрасе.

Я оттолкнула его. Какую-то долю секунды он оставался на месте, балансируя в воздухе, а затем с грохотом свалился с лестницы.

Я выглянула сквозь люк. Он восстановил равновесие на середине лестницы, взглянул на меня, и с озадаченным видом развел руками.

— Что там происходит? — раздался голос мамы откуда-то снизу.

— Чокнутый Роган упал с лестницы. — На секунду я крепко зажмурилась, обмерев от стыда.

— Ему нужен медик?

«Да» прошептал Роган одними губами и указал на меня.

Ага, нет, не будет тебе никакого целительного секса.

— Нет, он в порядке.

Роган снова стал решительно подниматься наверх.

— Он уже спускается, — объявила я. — Прямо сейчас.

Он преувеличенно вздохнул, спустился по лестнице и остался внизу. Теперь мне придется карабкаться по лестнице, пока он будет развлекаться, любуясь моим задом. Может, он хоть отойдет.

Не отошел.

Тем не менее, когда я спустилась вниз, он уже вернулся в свое привычное состояние в духе «я-Превосходный-и-я-могу-убить-тебя-одним-мизинцем». Наверное, потому что поблизости были мои мама с бабушкой, стоя в дверях гостиной, и глядя на что-то на экране. Леон маячил неподалеку, глазея на Рогана со всей щенячьей любовью, на которое было способно его колючее подростковое сердце. По какой-то странной причине, Леон поклонялся Рогану со страстью тысячи пылающих солнц.

Я прошла в гостиную, Роган следом за мной. Одна из его сотрудников, афроамериканка, сидела по-турецки на полу, подсоединяя шнуром ноутбук к нашему телевизору. Другой человек, аккуратный спортивный мужчина лет сорока сидел на диване, наклонившись вперед, и удерживая большую часть своего веса на ногах, готовый вскочить в любую секунду. На экране появилась картинка обледенелой эстакады, и камера летела вниз на лед, петляя то влево, то вправо.

У мамы с бабулей Фридой было одинаковое выражение лица: угрюмое и злое.

— Трой

должен получить повышение, — пробормотала я.

— Получит, — твердо пообещал Роган. — Спасибо, что спасла ему жизнь.

— Я не…

— Я уже все видел, — отрезал Роган. — Ты это сделала. Спасибо, что позаботилась о нем.

На записи, я рявкнула «Открывай окно!»

Даже не знала, что я могу так орать.

Руки женщины запорхали над клавиатурой ноутбука. Вид переключился на заднюю камеру и треснутое лобовое стекло «Фораннера».

— Чистое убийство, — сказала мама.

— Что?

— Увеличь, — попросила мама.

Запись отмотали назад на несколько секунд и запустили в замедленной съемке, приблизив лобовое стекло. Пули пробили стекло и поразили фигуру на пассажирском сидении. Она дернулась и обмякла. Вот почему никто не вышел из «Фораннера» вслед за магом иллюзии. Я убила пассажира.

— Это чертовски меткий выстрел, — сказал человек Рогана.

Мама повернулась к бабуле Фриде.

— В основе угроза?

— Вероятно. — Бабуля поморщилась. — Что ж, по крайней мере, Бернард пошел в меня.

— Я не понимаю, — вклинилась я.

— Поставьте на паузу, — попросила мама. Женщина остановила запись.

— И ты, и твоя мама, унаследовали навыки стрельбы от дедушки, — сказала бабуля Фрида. — Ты в большей степени, чем она. Твой дедушка Леон фигово обращался со снайперской винтовкой, но если мы оказывались под огнем, то стрелял со смертоносной точностью. Так работала его магия. Пенелопа лежит в засаде со своей винтовкой и весьма успешна, но тебе нужно, чтобы в тебя стреляли, чтобы поразить цель.

— Дуал, — произнес Роган, и улыбнулся. На его лице расплылась по-настоящему самодовольная ухмылка, будто у кота, который пробрался в кладовку и стащил мешок кошачьей мяты.

— Продолжайте, — сказала мама.

Позже нужно будет спросить у него, что это значит.

Запись возобновилась. Мы врезались. Демон выбрался из машины и направился к камере, за его спиной развевался плащ. Его губы изогнулись в ухмылке, обнажая треугольные зубы. Вот это да. Настоящая иллюзия. Существовало несколько видов магов иллюзии. Фантомные маги могли сделать вас невидимым, но они добивались этого, воздействуя на разум других, а камера все равно сняла бы вас таким, какой вы есть. Настоящие маги иллюзии, вроде Августина, не только влияли на разум, но еще и изменяли свой физический облик. Их отражения и фотографии показывали только то, что вы видели по их желанию.

Вид переключился на внутреннюю камеру. Я замерла на заднем сиденье, судорожно хватая ртом воздух. Мои зрачки были настолько большими, что глаза казались совершенно черными на бескровном лице. Я хотела закрыть глаза, но вместо этого смотрела, как я его поджариваю. Я забрала его жизнь. Мне пришлось ее забрать.

Раздался звонок в дверь.

— Я открою! — прощебетала откуда-то Арабелла.

— Баг подчистил записи камер с платной дороги, — сказал Роган. — Копы добрались до «Фораннера» раньше моих людей, но тебе не о чем волноваться.