Раскаты Грома
Шрифт:
Зазвонил телефон.
— Пост-48, — ответил в чёрную трубку сержант.
— Статус 5! — отчеканили на другом конце.
— Статус 0–5!
— Принял! Смена уже пришла?
— Никак нет, ещё не были.
— Принял.
Парень вернул трубку на место. Почесав костяшкой указательного пальца округлый нос, Седов вернулся к разлинованным страницам.
Рядовой позади него перестал качаться: рука остановилась в нижнем положении. Вторая еле-еле одним пальцем ещё держалась за ремень автомата. Опершись шлемом на стенку бокса, солдат
Сержант нажал на кнопку портативной рации, висевшей у него на лямке бронежилета:
— «Крот-1» — «Ограде», начать расчёт!
На пару секунд повисла тишина, затем из динамика затрещало:
— «Крот 1-2», 0–5!
Спустя 10 секунд похожим голосом ответил следующий:
— «Крот 1–3», 0–5!
Следующий:
— «Крот 1–4», 0–5!
Немного опоздав, еле различимым басом:
— «Крот 1–5», 0–5!
Седов выжидающе смотрел в темноту окна — к столешнице была прикручена небольшая настольная лампа, работающая на литиевых батареях.
Из динамика рации протрещало:
— «Крот 1–6», 0–5!
Сержант ответил по настроенному каналу:
— «Крот-1», расчёт окончен!
«Когда выходной будет, я его весь продрыхну!», — сержант увидел, как тонкие линии фиолетовых клеток на бумаге немного «провернулись» на месте. Частое моргание отогнало это наваждение.
С улицы из-за приоткрытой двери стал слышен приближающийся кашель. Рядовой, притихший на ящике у стены, тихо сопел.
«Мля, он чё, опять заснул?», — подумал сержант в тот момент, когда дверь открылась на полную ширину, и на фанеру ступил человек в зелёном камуфляже с вкраплениями красных пятен.
«Старший» вскочил:
— Товарищ полковник, за время моего дежурства…
Спящий боец издал что-то среднее между хрюканьем и криком «Мля!», выронил автомат и шомпол из рук, открыв глаза, резко начал вставать, но спросонья потерял равновесие и плюхнулся обратно, задом на деревянный ящик.
— Погоди, погоди, — Громов остановил доклад сержанта. — Чё ты так разорался? Не видишь товарищ в каком состоянии?
Командир «Раската» спокойно подошёл к ящикам и стал медленно отводить к стене съехавшую у рядового на лоб каску так, чтобы тот показал ему наконец своё лицо. Ноздри сержанта раздулись от волнения: «Попал!», — пронеслось у него в голове. В этот момент он не ощущал свою руку, которую продолжал держать «под козырёк».
Заспанный солдат пытался что-то сказать:
— Виноват, товарищ пол…
— Шшшш! — Громов прислонил указательный палец к своим губам, а когда солдат перестал пытаться испускать звуки, продолжил размеренным голосом. — Фамилия?
— Никитин, — рядовой покраснел.
— Устал, наверно, Никитин?
И без того глубоко посаженные глаза рядового пытались спрятаться поглубже в череп. Громов рассматривал пристыженное лицо молодого парня:
— Ты что, говорить не умеешь? Я спрашиваю: заснул?
Сержант сглотнул слюну сухим горлом:
— Так точно, товарищ полковник.
Офицер, совершенно не меняясь в лице, продолжил:
— Сон — падлюка. На посту тело сковывает — сон надо гнать! А лучше всего — занять себя чем-нибудь активным. Сменщик, заходи, чё ты встал там?
С улицы в бокс вошёл ефрейтор, прошмыгнув за полковником. Его худая спина не была сутулой, но опущенная голова на подтянутом теле и «волокущиеся» ноги создавали впечатление сгорбленного человека. На фанерном настиле остались свежие мокрые следы от его берец с еле видным слоем песчинок, прилипших к подошве.
Громов снова впился взглядом в рядового:
— Упор лежа принять! — его голос ещё оставался спокойным, хоть он и выделил особым акцентом слог «-нять» в приказе.
Солдат почти рухнул на пол, выставив руки перед собой — поза для физического упражнения принята, хоть и одежда была не самая удобная. Весь армейский обвес из магазинов в подсумках, бронежилета, каски никуда не делся.
— Выполняй упражнение номер пять, пока я тут.
Спустя секунду Громов добавил:
— Для тебя персонально я меняю сложность упражнения до «Метроном» — оповещай меня своим счётом.
Боец начал отжиматься, считая вслух:
— Раз, два, три…
— Отставить!
Рядовой замер в исходной позе на разогнутых руках. Громов, сдерживая раздражение, продолжил:
— Никитин, тебе каска на что?
— Есть!
Солдат начал отжиматься, касаясь пола передней частью каски. Получался гулкий металлический звук будто кто-то постоянно что-то ронял. Громов повернулся к сержанту:
— Происшествия были?
— Никак нет!
«Стук-стук», — доносилось снизу.
Полковник подошёл к столу, сел, начал перебирать небольшую стопку журналов, заполнение которых должно было отражать ход дежурства:
— Вот же навыдумывали! То есть в «Раскате» ещё мало бумажек! — офицер с улыбкой посмотрел на своего подчинённого. — Да опусти ты руку или тебе так стоять нравится?
Седов опустил руку, только сейчас почувствовав, что она стала затекать.
«Стук-стук».
— Никак нет, не нравится.
— То-то же. Ты сколько уже в отряде?
— Полтора года почти.
— Как фамилия?
— Сержант Седов.
«Стук-стук».
Полковник опёрся правым локтем на столешницу, сидя вполоборота:
— Ага, помню — четвертая волна набора, наверно.
— Так точно!
Постукивания со стороны двери начали звучать всё реже, с большей задержкой. Ефрейтор с жалостью смотрел на своего собрата по подразделению: руки рядового дрожали от перенапряжения, поясница «провисла» под тяжестью амуниции — пах был на расстоянии сантиметров пяти от пола, мышцы уже отказывались подчиняться. Вокруг ладоней Никитина были мокрые пятна древесины, впитывающей пот.
— Ты не сдохни там только, Никитин! — бросил командир «Раската» через плечо и продолжил разговор. — Видно кого-то со стороны «восьмидесятки»?