Расколотый рыцарь

Перри Девни

— Береги себя.

Я кивнула. — Ты тоже.

Он сделал небольшой шаг вперед, его руки слегка приподнялись.

Я никогда не обнимала Дрейвена. Я почти не прикасалась к нему. Но в тот момент я бросилась в его объятия, обхватила его за талию и обняла его за все те объятия, которых мне так не хватало в жизни.

— Горжусь тобой, девочка. — Шепот Дрейвена коснулся моего уха в тот самый момент, когда слезы покатились по моим щекам. — Чертовски горжусь.

Я сильнее уткнулась лицом в его грудь. —

Спасибо, папа.

Его руки крепко сжались при этом имени. — Черт возьми, я бы хотел, чтобы все было по-другому.

Я тоже.

Мы стояли так, обнявшись, долгое время, пока звук ботинок, спускающихся по лестнице, не разлучил нас. Я смахнула слезы со своих щек. Дрейвен фыркнул, прочищая горло, когда Исайя присоединился к нам у грузовика.

Один взгляд на меня, и я прижалась к его боку. Затем он протянул свою свободную руку Дрейвену. — Ценю все, что ты для меня сделал.

— Позаботься о ней и считай, что долг уплачен.

Исайя просто кивнул.

Я снова встретилась взглядом с глазами Дрейвена, оттенок которых был таким же, какой я видела в зеркале каждое утро.

Я не хочу прощаться.

— Так и не надо. — Он подмигнул, затем повернулся на каблуке своего ботинка и пошел к своему грузовику.

Мы с Исайей стояли на стоянке, пока его задние фонари не скрылись за улицей.

— Ты в порядке? — спросил Исайя.

— Нет. — Сегодня я была не в порядке. Завтрашний день тоже не сулил ничего хорошего.

Но в конце концов мы пройдем через это.

И мне было все равно, что скажет Дрейвен, я увижу его снова. Я пойду в ту тюрьму и продолжу узнавать о своем отце. Я задам вопросы, которые еще не задавала. И однажды, возможно, мы сможем освободить его.

ШАГИ на лестнице снаружи пробудили меня и Исайю от мертвого сна.

Я села, задыхаясь и моргая глазами, так как сердце бешено колотилось. Он выгнал меня из постели. Я смахнула с себя одеяло и потянулась за толстовкой, которую бросила на пол. Часы на моей тумбочке показывали две минуты третьего.

Кто, черт возьми, был в квартире в три часа ночи?

Исайя поспешил к шкафу за коробкой из-под обуви. Эта коробка была единственным, что у него там было, кроме одежды. Когда я проводила реорганизацию, он попросил оставить ее внутри.

Потому что там был пистолет.

— Исайя. — Мои встревоженные глаза встретились с его глазами, когда в дверь постучали.

Он поднес палец к губам. Затем он показал мне, чтобы я держалась подальше, пока он ступает по полу.

Черт возьми, почему у нас не было глазка? Нам нужен был глазок. После сегодняшнего вечера он у нас будет.

Еще один стук эхом разнесся по темной квартире

как раз в тот момент, когда Исайя повернул засов. Он заглянул в щель, когда дверь открылась, уперся ногой и коленом в заднюю стенку, чтобы задержать любого, кто попытается ворваться внутрь.

Мышцы на его плечах напряглись. — Что ты здесь делаешь?

— Здесь.

Я смутно узнала голос мужчины, но не смогла его определить. Мое сердце бешено колотилось.

Исайя открыл дверь на дюйм шире, чтобы взять что-то у мужчины снаружи. — Что это?

— Правосудие. Вы оба свободны. — Шаги мужчины начали спускаться по лестнице.

Исайя захлопнул дверь и щелкнул замком. Затем он подошел к окну, наблюдая за происходящим с пистолетом в руке. Мотор снаружи был едва слышен, но он был там. Затем он затих, когда наш посетитель ушел.

— Кто это был?

Исайя положил пистолет на стол, затем потянулся к выключателю. Мои глаза прищурились, когда комната осветилась, а когда они адаптировались, я заметила белый конверт в руке Исайи.

— Кто это был? — спросила я, пока он разрывал конверт.

— Такер.

У меня отвисла челюсть. — Такер, как президент "Воинов" Такер?

Он кивнул, затем достал из конверта письмо.

Я пересекла комнату и встала рядом с ним, пока он разворачивал страницу.

Исайя был слишком высок, чтобы я могла читать через его плечо, и он постоянно поворачивался, так что я не могла прочитать, что написано с его стороны. Его лицо побледнело. Его глаза сузились при виде почерка на странице.

— Исайя?

Он продолжал читать.

— Исайя, ты меня пугаешь. — Я потянула его за локоть.

Но он все равно продолжал читать. Только когда он закончил, он повернулся ко мне. Его лицо было искажено мукой, глаза полны печали.

— Что? — задохнулась я. — Скажи мне.

Он бросил письмо на стол рядом с пистолетом и остановил меня, когда я потянулась за ним. Взяв меня за руки, он толкнул меня назад, подальше от бумаги и к дивану. Я сидела, пока он приседал передо мной, его адамово яблоко покачивалось, пока он искал слова. Его руки крепко держали мои руки, как будто он был готов подхватить меня, если я упаду.

— Это Дрейвен.

Мое сердце остановилось. — Что?

— Он… мертв, — прошептал он. — Мне так жаль, куколка. Его больше нет.

ГЛАВА 22

ЖЕНЕВЬЕВА

Правосудие.

Это слово звенело у меня в ушах полтора месяца.

Смерть Дрейвена не была правосудием.

Это был мой кошмар.

Письмо, которое Такер Талбот передал Исайе и мне, было от Дрейвена. Мой отец написал три письма — по одному для каждого из своих детей.