Раскопай эту чертову могилу
Шрифт:
— Привет! — сказал я.
— Привет. — Она откинулась на локтях и, медленно подтянув ногу, соблазнительно изогнула колено. — Эх, мужики! — Понимая, на что ловить нашего брата, девица шаловливо качнула коленом, а я слегка задохнулся.
— А...
Она заулыбалась во весь рот, еще раз обратила мое внимание на свою выдающуюся коленку и жеманно протянула:
— Вы тоже остановились здесь?
— К несчастью, нет. Пока нет. А вообще-то неплохая идея. Можно здорово поразвлечься. Как вы находите?
— Вы имеете в виду, развлекаюсь ли я здесь?
— Да...
— Угу. Мы тут с мужьями уже целых пять недель.
— С мужьями?
— Угу. Я, моя сестра, мой муж и ее. Правда, они целыми днями торчат на работе, на какой-то клеевой фабрике.
В висках у меня слегка заломило от разочарования. Хотя я толком не понял, что она сказала о мужьях, торчащих на фабрике. Намек?
— Вот как, — переходя на деловой тон, произнес я. — А я разыскиваю человека по имени Билл Уилсон. Случайно, с ним не знакомы?
— А кто он — Билл Уилсон?
— Как раз это я и пытаюсь узнать у вас, детка.
Снова вытянув губы трубочкой, блондинка пыхнула дымом. Достав из кармана фотографию Маккьюни, я показал ей ее.
— Это он?
— Да.
— Ага. Оказывается, это Билл Уилсон.
— Так вы его знаете?
— С чего вы взяли?
У меня опять заломило в висках — на сей раз от закипающего раздражения.
— Но вы же сказали: «Оказывается, это Билл Уилсон».
— И что с того? Вы мне сообщили, что разыскиваете Билла Уилсона и показали его фото. Ну и я, естественно, сказала: «Оказывается, это Билл Уилсон». И не надо делать из этого бог знает что. «Оказывается, это Билл Уилсон» — вот и все, что я сказала, а вы тут завели волынку.
Я было пожалел, что подошел к ним и вляпался в дурацкий разговор. Сделав глубокий вдох и выдох, я тем не менее повторил:
— Значит, вы точно и совершенно определенно утверждаете, что никогда не видели этого мужчину?
И тут отозвалась вторая:
— Я видела.
— Вы видели? В самом деле?
— Да. Он пробыл здесь до воскресенья, а потом уехал с двумя мужчинами.
Я посмотрел на нее. Она выглядела старше сестры-блондинки. Рыженькая, пяти с половиной футов ростом, одетая в пять с половиной дюймов бикини. Все в ней было вызывающим — глаза, нос, губы, грудь. Наклонившись, она разглядывала фотографию в моей руке.
— Да, — повторила она. — Это мистер Уилсон.
— Вы говорите, он уехал в воскресенье?
— Точно. С двумя какими-то типами.
Ну наконец-то хоть что-то прояснилось. Я показал рыжей фотографии Джейка и Пота.
— Случайно, не с этими?
Она взяла снимки и, рассмотрев их, кивнула.
— Прямо вылитые. Готова поспорить, что это и есть те самые парни.
— Я тоже готов. А вы не видели их раньше?
— Нет, только в воскресенье.
— А когда они уехали с мистером Уилсоном? Может, вы запомнили, во сколько они появились?
— Дайте подумать. Только я вышла искупаться, как у меня оторвалась завязка на купальнике. Мне пришлось вернуться, чтобы пришить ее, поэтому я припозднилась. Получается, что я вышла около часу дня. А они пробыли
Я всем сердцем порадовался ее опасению.
— А мистер Уилсон пошел с ними без принуждения?
— Это как — без принуждения?
— Я имею в виду — по собственной воле?
— По собственной воле?
— Ну... он не сопротивлялся, не звал на помощь, не был испачкан кровью?
— О нет. Ничего такого я не заметила. Нет, они просто вышли вместе.
Я поболтал с девицами еще немного, но не выудил из них больше ни унции информации.
Перед самым моим уходом блондинка, изучив фотографии Джейка и Пота, сказала:
— Какие противные рожи, да?
В конце концов, может быть, она не такая уж и тупая? Ибо попала в самую точку. Поблагодарив их, я сказал блондинке:
— Надеюсь, дела на клеевой фабрике идут в гору. — А рыжеволосой: — Не забывайте о завязках, — после чего покинул сестер, чувствуя удовлетворение, как после легкого кайфа.
Но стоило мне отойти от них на пару домиков, как эйфория улетучилась и все вернулось на круги своя. Суммировав коротко то, что мне сообщили девицы, я направился в местную телефонную компанию. Потратив минут двадцать и проявив немного настойчивости и учтивости, я получил от оператора междугородной связи сведения о звонках в «Оранж-Кост-мотель». В воскресенье, двадцать первого, из Лос-Анджелеса поступил только один вызов. С номера Зенит, 4-6089, в пять минут первого пополудни. Записав номер в свой блокнот, я призадумался: еще одна загадка, над которой придется поломать голову.
Джеймс Маккьюни проживал в Голливуде, в огромном доме на Сансет-Плаза-Драйв. Дом производил неизгладимое впечатление: одни только лужайки и парк стоили столько же, сколько пара коттеджей поменьше. Я оставил машину напротив фасада. Миссис Маккьюни сказала, что ее не будет несколько дней, но, поскольку случай выдался особенный, я отважился позвонить. Изнутри дома донесся мелодичный перезвон. Никакого ответа, никаких признаков жизни.
Тогда я принялся за соседей. Первым моим собеседником оказался коротышка лет сорока из ближайшего дома. Он знал Маккьюни и его жену в лицо, но разговаривал с ними всего несколько раз; они были не очень-то общительны.
— Ведут себя не по-соседски, — объяснил коротышка. А ему, судя по всему, хотелось, чтобы это было не так, особенно в отношении миссис Маккьюни. — Если бы я не был так счастлив в браке... — добавил он.
— А вы видели мистера Маккьюни последние несколько дней?
— Нет. Наверное, он в отъезде. Но его жена дома.
— Вы хотите сказать, в данный момент?
— Насчет этого не уверен. Я имел в виду последнюю неделю.
— И что она за особа? Молодая, толстая, костлявая...
— Она моложе мужа. Думаю, ей двадцать с небольшим. Очень высокая и есть на что посмотреть.