Распад. Обреченная весна
Шрифт:
– За углом. Отсюда недалеко, – показал мужчина, возвращая деньги Мураду. – Езжай быстрее, мне твоих денег не нужно.
Мурад развернул руль и отъехал. До больницы он девочку не довез. Она скончалась у него в салоне машины. Позже он узнает, что среди погибших была тринадцатилетняя Асанавичюте, но так никогда и не узнает, была ли эта та самая девочка, или он пытался спасти другую.
Ремарка
ИЗ ПРОТОКОЛА ЗАСЕДАНИЯ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР
Депутат А. Эйзан: «Я прошу, если вам известно, назвать все-таки фамилии тех лиц, кто стоит во главе Комитетов национального спасения прибалтийских республик. Вам они известны?»
Министр
Депутат А. Эйзан: «Почему?»
Министр Б. Пуго: «Потому что не следует этого делать. Эти товарищи обратились ко мне с соответствующей просьбой, основываясь на том, что есть опасность для их жизни. И сейчас я называть их не буду».
Депутат Ю. Боярс: «Сколько среди убитых гражданских лиц в Литве были с оружием?»
Министр Б. Пуго: «Вы задаете странный вопрос. Трупы с оружием. Честно говоря, этим вопросом сейчас занимается прокуратура».
Депутат А. Шамихин: «Я хочу выразить свое возмущение действиями Председателя Верховного Совета РСФСР Бориса Ельцина, выступившего с осуждением событий, происшедших в Литве».
Депутат А. Крайко: «Действия военных в Вильнюсе были спровоцированы. И в результате итоги этого противостояния оказались на руку нынешним руководителям Литовской Республики, престиж которых в последнее время резко упал».
Депутат Т. Пупкевич: «Демократия в прибалтийских республиках просто не состоялась. Нынешние депутаты прибалтийских государств обманули ожидание своих избирателей. Необходимо принять меры к разоружению всех незаконных вооруженных формирований».
Министр Б. Пуго: «По нашим данным, около тысячи человек в Литве получили автоматы, присягнув на верность руководству своей республики».
Депутат Д. Кугультинов: «Необходимо принять постановление, запрещающее с этого дня применение оружия. А танки вывести из города».
Министр Д. Язов: «Я уже отдал приказ вернуть танки на места своих постоянных дислокаций в военные городки».
Депутат Ю. Болдырев: «Очевидно, в нашей армии уже нет централизованного руководства, если решения принимают коменданты на местах».
Министр Д. Язов: «Комендант имел право на объявление чрезвычайного положения и ввод войск. Но из Центра он никаких приказов не получал».
Депутат А. Терентьев: «Читали ли вы Конституцию Российской Федерации, где сказано, что парни из России несут службу в своей республике и не должны участвовать в военных конфликтах за пределами России?»
Министр Д. Язов: «Конституцию России я не читал, и армия ей не подчиняется».
Аплодисменты в зале. Часть депутатов покинула зал заседаний.
Президент М. Горбачев: «Сегодня утром около сорока депутатов обратились ко мне с возмущением по поводу заявления Председателя Верховного Совета РСФСР Б. Ельцина о необходимости формирования собственной российской армии. Это грубейшее нарушение Конституции СССР. Вчера я встречался с Председателем Верховного Совета Латвии Горбуновым и Председателем правительства Годманисом. Обсуждали, как складывается ситуация в Латвии. Я им сразу сказал, что для меня события в Литве, которые развернулись в такую острую фазу, просто неожиданность».
Глава 9
Рано утром он приехал к себе в кабинет, приказав найти и вызвать к нему Александра Николаевича Яковлева. По дороге звонил Язову.
– Как там в Вильнюсе? Что твои передают?
– Они не понимают, почему мы отменили чрезвычайное положение, – угрюмо доложил маршал. – Столько людей погибло, а мы сразу отменяем чрезвычайное положение... Можно немного подождать?
– Не нужно, – резко оборвал его Горбачев, – пусть похоронят
– Обязательно передам, – ответил Язов.
В кабинете Горбачев просмотрел лежавшие на столе бумаги. Ему дали краткий обзор вчерашних газет. Все в один голос осуждали действия руководства СССР. Казалось, весь мир больше волнуют события в Литве, чем начавшаяся война в Персидском заливе. По линии МИДа сообщили, что Исландия готова признать Литву суверенным государством и они готовят ноту протеста. Он тяжело вздохнул. Вместо того чтобы вместе найти приемлемое решение, они пытаются разорвать страну на куски. Похоже, Ландсбергис упрямо не хочет ничего понимать. Как только у них получится отделиться и их признает хотя бы одно государство в мире, сразу консерваторы в Центральном Комитете и в Верховном Совете сметут его с обоих должностей – и в партии, и в государстве. Вот тогда все эти ландсбергисы поймут, что они наделали. Вместо него появится новый Пиночет или, не дай бог, новый Сталин, и все эти демократы и либералы отправятся прямым рейсом на Магадан. Интересно, кто бы мог его заменить?
Он задумался. Конечно, не Янаев и не Ивашко. Эти двое вообще никуда не годятся. Ведь новому лидеру нужно будет справиться со всеми республиками, ввести чрезвычайное положение, обуздать неистового Ельцина. Нет, он не видит в своем окружении таких людей. Язов – типичный служака, не потянет власть. Может, Павлов? Он умный, амбициозный, хорошо разбирается в экономике. Но его не признают республики, а после денежной реформы возненавидит весь Союз. Да, похоже, реального кандидата не существует. Загорелся сигнал селектора из приемной. Очевидно, уже приехал Яковлев.
– Пусть войдет, – разрешил Горбачев, когда ему доложили о приезде Александра Николаевича.
И на пороге кабинета тут же появился Яковлев. У него было странное лицо, больше похожее на раскатанный блин, серые кустистые брови и темные волосы, которые он старательно подкрашивал. Хотя скоро ему стукнет семьдесят, он старается выглядеть моложе. Его карьера в каком-то смысле уникальна. Участник войны, вернувшийся в родную Ярославскую область, он сразу был взят на партийную работу, где оставался до смерти Сталина, и только потом его перевели в центральный аппарат. Здесь он неспешно делал свою карьеру, пройдя за двадцать с лишним лет путь от инструктора до заведующего сектором и первого заместителя заведующего отделом. Затем стал послом в спокойной Канаде, где работал еще десять лет. И уже в пенсионном возрасте был отозван в Москву и назначен на должность директора Института мировой экономики и международных отношений. Его карьера могла на этом и закончиться. Но он близко сошелся с набирающим силу Горбачевым, особенно тогда, когда тот вел заседания секретариата ЦК КПСС, заменяя вечно больных Андропова и Черненко. Уже сразу после того, как Горбачев стал Генеральным секретарем, карьера Яковлева резко пошла в гору. В 85-м он стал заведующим отделом, а через год был выдвинут секретарем ЦК КПСС. В январе 87-го стал кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС, а уже через шесть месяцев и членом Политбюро. Такой стремительной карьеры не делал ни один человек из окружения Горбачева. В 90-м году Горбачев даже ввел Яковлева в состав Президентского совета. Но в партии Александра Николаевича не любили, его часто ловили на неточностях, двойных манипуляциях, мелких обманах. Он делал все, чтобы сохранить имидж главного либерала страны, в отличие от главного консерватора Егора Лигачева. Поэтому все силы консервативно настроенных аппаратчиков и депутатов были направлены в первую очередь против Яковлева.