Расплата. Цена дружбы
Шрифт:
– Ты, блин, что, в натуре, творишь, чурбан неумный?! – крикнул Валерий, вращая выпученными, налитыми кровью глазами. – Вообще, блин, свихнулся, на фиг, дегенерат?!
– Ты?! – задыхался Волына. – Ты?!
– Я, – подтвердил Протасов. – Ты чего орешь, дебил?!
– Тебе же голову оторвали?!
– Какую к матери голову, даун?! Белая горячка началась?!
Наконец до Вовки дошло, что Протасов, похоже, настоящий. Следовательно, в летней кухне он видел мираж. Обманку, при помощи которой его попытались заманить в ловушку. Однако не мешало убедиться:
– Зема, это точно ты?!
– А
– А в летней кухне тебя не было?!
– Вовка, кончай пить, – Протасов сверился с часами: – Пять утра, припарок. Какая, в натуре, кухня?! Ты меня разбудил, клоун неумный! Мне завтра на дело, а ты, пристукнутый мешком психопат…
– Пять?! – перебил Вовчик, вытаращив глаза. Это было неслыханно. – Пять утра?
– Пять, – подтвердил Протасов. – Чтобы до тебя дошло.
Пережив приступ липкого ужаса, охватившего его после чудесного спасения Протасова, Вовка перевел взгляд за спину Валерия. Дверь была надежно заперта, но этого, естественно, ему показалось мало.
– Я видел Гостя! Хрипло сказал Волына. – Зема, он идет сюда!
– Кто?!
– Гость идет сюда! За нами! – выкрикнув эту короткую, но исключительно эмоциональную фразу, Вовка ринулся к кровати, потому что ППШ с полным магазином показался ему если не панацеей, то единственным желанным предметом в руках. В сложившихся обстоятельствах. Очутившись у кровати, он с маху упал на колени. Как хоккейный голкипер, прикрывающий створку ворот. Нырнул под кровать, чтобы завладеть чемоданом, в котором хранилось оружие. Тут его ждало новое потрясение. Руки под лежаком угодили в пустоту, потому что пол куда-то исчез. Вовчик истошно завопил:
– Ой, зема! Держи меня! Я проваливаюсь!
Он продолжал орать, словно сирена пожарной машины, пока Протасов не ухватил его сзади за ремень и рывком поставил на ноги.
– Там дыра, зема! – Волына отшатнулся от кровати. – Там, под твоим лежаком гребаная здоровенная дыра!
– Гонишь! – сказал Валерий, хоть, похоже, на это не рассчитывал.
– Посмотри сам. Чуть сердце не стало, – отдувался Волына, нащупывая вышеназванный орган под рубашкой.
– А где чемодан?
– Плакал твой чемодан. С нашими стволами.
Выругавшись, Протасов взялся за кровать и потянул на себя и влево. Она со скрипом подалась. Едва скупые лучи засиженной мухами сорока ваттной лампы упали на то место, где только что находилась кровать Валерия, приятели дружно охнули. Волына отступил к стене.
– Мать честная! Что же это такое?! По-любому…
В старом дощатом полу зияла дыра величиной с умывальник. Пол в пристройке был застлан добротной половой доской, подогнанной шпунт в шпунт. Доска лежала на брусках, которые покоились на толстой песчаной подушке. Теперь приятели видели его конструкцию в разрезе, и доску, и бруски, и песок.
Протасов, вооружившись керосинкой, поднес лампу к дыре, готовый в любой момент отпрянуть. В отсветах колеблющегося пламени дыра напоминала отверстие, проделанное ложкой в свекольной «шубе», как известно, выкладываемой слоями. Половая доска, брусья, спрессованный песок и цементная подливка были аккуратно прорезаны, края овального отверстия выглядели так, словно кто-то старательно потрудился лобзиком, пила которого, правда,
– Чем, хотел бы я знать, ее прорезали? – спросил Протасов таким тоном, что и моржу бы сделалось ясно – ничего подобного он знать не хочет.
– Это зубы, зема.
– Зубы, блин?!
– Клыки. По-любому.
Пока Валерка переваривал эту информацию, погас электрический свет. Правда, у них еще оставалась керосинка, а то бы сидеть в полной темноте. Волына вцепился в плечо Протасова, тот, от неожиданности, чуть не провалился в дыру.
– Твою мать! – завопил Протасов.
– Что со светом, зема? – Волына перешел на шепот.
– Может, во всем селе отключили? – предположил Валерий, отдуваясь. – Или фазу выбило? Тут стены сырые, солома с гипсом. Коротнуло, блин… Слышишь, Вовка, выходит, я над этой дырой спал? – Протасов содрогнулся.
– И сквозняка не чувствовал?
– Не было никакого сквозняка, блин.
– Значит, дырка свежая…
– В жизни ничего такого не видал. – Протасов неловко повернулся, зацепил бедром табурет, на котором стояла старая эмалированная армейская кружка, и та, крутнувшись волчком, со звоном исчезла в дыре.
– Гол, – выдохнул Протасов, пытаясь улыбнуться.
Пяти секунд не прошло, как со дна ямы раздался глухой шлепок, с каким кружка угодила в песок, а затем покатилась, судя по звуку, под уклон.
– Яма не глубокая, – заключил Протасов. – Но, длинная. И ход идет куда-то туда.
Проследив за рукой приятеля, Волына мрачно кивнул:
– Ясно, куда. На кладбище.
– Давай ноги уносить, по добру по здорову, – предложил Валерий. – Пока не поздно, сваливаем.
Приятели были уже в дверях, когда Протасов поймал Волыну за локоть:
– Тсс! Слышишь, Вовка?
Волына замотал головой.
– Тсс…
Они до предела напрягли слух.
– Стонет кто-то, – наконец, выдавил Волына. – Или плачет.
И точно. Из-под земли доносились всхлипы, такие слабые и далекие, что их недолго было принять за звуки капающей со сводов пещеры воды. О протяженности подземного хода, как и о широте и высоте катакомб, приятели могли только гадать.
– Скорее плачет, Вовка.
– Мотаем отсюда, зема.
– А вдруг это малой Иркин?
Да хотя бы Саманта Смит, [37] земеля.
– Нельзя малого бросать…
– А чем ты ему поможешь? Полезешь вниз, на съедение?
37
Саманта Рид Смит (1972–1985) – американская школьница из штата Мэн, ставшая знаменитой на весь мир благодаря письму, написанному новому генсеку ЦК КПСС Юрию Андропову в разгар Холодной войны, в котором девочка просила не завоевывать Америку. Саманта получила ответ, в котором Ю.Андропов заверял, что СССР никого завоевывать не собирается. По приглашению Андропова Саманта с семьей 2 недели провела в СССР в качестве посла доброй воли, как тогда выражались. Саманта Смит погибла в 1985 в авиакатастрофе. Все это случилось еще до того, как США развалили и оккупировали СССР без ракет и танков, при помощи доллара