Распознавание образов
Шрифт:
– Да, все в порядке, – кивает Памела.
Она достает из конверта бланки билетов, вставляет их в миниатюрный принтер. Раздается энергичное жужжание. Билеты вылезают с другой стороны.
– Регистрация за два часа до вылета. – Памела ловко вкладывает билеты в конвертик с эмблемкой «Бритиш Эйруэйз». – Еще у меня для вас компьютер, «Айбук». Стандартные программы, сотовый модем. И мобильный телефон. Работает в Европе, Японии, США. В аэропорту Нарита вас встретит наш представитель. Токийский офис «Синего муравья» в вашем полном распоряжении. Переводчики, водители, все что угодно. Буквально все.
– Я не хочу, чтобы меня встречали.
– Хорошо. Значит, не встретят.
– Скажите, Хьюберт еще в Нью-Йорке?
Памела
– Хьюберт сейчас на пути в Хьюстон, но завтра снова вернется в «Мерсер». Его имэйл, номера телефонов – все в вашем «Айбуке».
Памела открывает второй чемоданчик, где обнаруживаются: плоский «Макинтош», серый мобильник – судя по размеру либо старый, либо очень мощный; провода и разная периферия в нераспечатанном пакете; колода глянцевых инструкций. На крышке лэптопа лежит фирменный конверт «Синего муравья». Памела выключает свой компьютер, застегивает чемоданчик, затем поднимает конверт и вытряхивает оттуда кредитную карту.
– Распишитесь, пожалуйста.
Кейс берет карту: платиновая «Виза» на ее имя. В углу эмблема «Синего муравья». Кибернасекомое, стилизованное под египетский иероглиф, – вне всяких сомнений, детище Хайнца. Памела протягивает роскошную немецкую шариковую ручку. Кейс переворачивает карту и расписывается на девственной светлой полоске. За кулисами ее этической вселенной что-то с грохотом осыпается.
– Рада была познакомиться, – говорит Памела. – Удачи и счастливого пути. Обязательно звоните, если что-нибудь понадобится. Все что угодно. – Она крепко жмет руку Кейс. – Провожать не надо, я сама найду выход. До свидания!
Гостья выходит, Кейс запирает за ней дверь. Потом возвращается к столу, берет из чемоданчика мобильный телефон. Тот уже включен. Потыкав кнопки, она находит, как его выключить, и кладет обратно. Застегивает чемоданчик, отодвигает в сторону.
Глубоко вдохнуть. Наклониться вперед – растяжка спины, упражнение из пилатеса. Медленно, позвонок за позвонком, до положения эмбриона. Осторожно выпрямиться.
Звонит домашний телефон.
– Алле?
– То Войтек.
– А, Войтек. Слушай, мне нужна помощь. Хочу оставить тебе ключи. Отдашь их моему другу, если он вдруг объявится. Я заплачу тебе двадцать фунтов.
– Не надо деньги, Кейси.
– Это пожертвование на твой проект «Зи-Экс». Я получила новую работу, и все расходы оплачиваются, – выдумывает Кейс, но тут же осознает, что это в общем-то правда. – Можешь встретиться со мной через два часа? В кафе, где мы завтракали?
– Да.
– Замечательно. До встречи! – Она кладет трубку.
И задумывается – первый раз за эти дни, а по большому счету и за всю свою жизнь, – не прослушивается ли телефон. Может, этим и объясняется история с азиатскими шлюхами? Почему бы нет? Ведь стерва Доротея – промышленная шпионка, пусть даже бывшая. Это их излюбленные методы. Жучки, прослушивание. Кейс прокручивает в памяти все телефонные разговоры с момента появления азиатских шлюх. Единственный значимый звонок – разговор с Еленой, насчет фирмы «Транс» – был сделан из автомата на Хай-стрит. Значит, остается только звонок Войтеку. Но это не страшно, ведь никто не знает, где они завтракали. Хотя, с другой стороны, они наверняка могут отследить его номер...
Кейс идет в спальню, где лежат ее вещи и чемодан. Ритуальный танец: складывание и упаковывание ПК. Верный способ сказать своему телу, что скоро оно перестанет зависеть от безопасности этого периметра.
Закончив собираться, Кейс ложится поверх одеяла, ставит внутренний будильник на час вперед, чтобы успеть на встречу с Войтеком в кафе на Абердин-стрит, и мгновенно засыпает.
Ей снится, что она едет в лондонском такси, на заднем сиденье. Обычно она редко видит сны – точнее, редко их помнит, – однако сейчас в память впечатывается каждая деталь. Тихая августовская
Кейс просыпается, чувствуя быстрые толчки сердца.
Встать, умыться холодной водой. Подняться на второй этаж, забрать спрятанный там запасной комплект ключей.
По пути в кафе она будет осторожна. Ей никогда раньше не приходилось замечать слежку, отрываться от хвоста. Просто не было необходимости. Но сейчас все изменилось.
Откуда-то из глубины, из-под сердца всплывает крохотная заводная субмарина. Бывают ситуации, когда остается только сделать следующий шаг. А потом еще один.
13
Маленькая лодочка
Сиденье Кейс на верхней палубе рейса «Бритиш Эйруэйз» 747 превращается в кровать, похожую на маленькую лодочку. Уютное рыбачье суденышко из кожи и красно-коричневого пластика. Это самое переднее место: другие пассажиры в поле зрения не попадают.
Футуристическая колыбель оптимизирована для создания абсолютного удобства и буквально нашпигована высокоэргономичными причиндалами. При желании разработчики легко могли бы вмонтировать в спинку кресла питательные трубки с одноразовыми загубниками, а под сиденье поместить соответствующую систему гигиеничной утилизации отходов.
Полет уже длится какое-то время. Точнее сказать нельзя: часы сняты с руки и спрятаны, согласно ритуалу. Обед съеден, посуда убрана, свет в салоне пригашен. Кейс представляет, как ее отставшая душа вприпрыжку разгоняется по взлетной полосе, хлопает крыльями, пытается высмотреть в лондонском небе белую снежинку самолета. Какая-то доля страха тоже осталась позади: они сейчас летят над океаном, и человеческого фактора можно не опасаться. Раньше Кейс боялась именно этой части – полета над безбрежной и забывчивой водой, но теперь фокус опасности сместился в сторону густонаселенных областей, где есть опора для систем «земля-воздух» и прочих сюжетов, безжалостно обрисованных в репортажах Си-эн-эн.
Коммерческие рейсы обладают еще одним недостатком, существенным для Кейс. Это нескончаемое и безвыходное повторение эмблемы авиакомпании в замкнутом пространстве. К счастью, с «Бритиш Эйруэйз» не возникает особых трудностей, а вот, скажем, знак «Вирджин», волокущий за собой целый хвост товарных ассоциаций, был бы настоящей катастрофой.
Проблема только одна – вынужденное бездействие. На жалком экранчике, вылезающем из подлокотника, фильмы смотреть невозможно, на любые новости объявлен самозапрет, читать нечего, а сна ни в одном глазу. Призрак Лондона уже подергивается туманом, а призрак Токио по-прежнему зыбок, воспоминания о нем еще не всплыли на поверхность; Кейс, скрестив ноги, сидит в центре своей узенькой кровати и трет кулачком глаза, как капризный ребенок, не умеющий уснуть.