Расправить крылья
Шрифт:
— Тогда как честный и преданный короне подданный, пойду "всего-навсего" займусь прямыми обязанностями.
Владыка поднялся с кресла, подходя к порталу:
— А я, пожалуй, побеседую с ангелочком. Со светлыми так забавно разговаривать.
Конрад шагнул через прямой портал в освещенный огнем камина участок. Усталые синие глаза встретились с ледяными черными.
— Глупость наказуема.
— Это не глупость!.. — вполголоса, чтобы не разбудить уснувшего малыша, возмутилась девушка. — Я спасала живое существо.
—
— Вам не понять!
— Хорошо, — вздохнул демон. — Пойдем по длинному пути. Скажите, леди, если бы в ручье было не это… хм… милое существо, такое пушистое, беззащитное и погибающее, а нечто волосатое, с деформированной мордой, козлиными копытами, уродливыми рогами и красными глазками, вы также самоотверженно бросились бы его спасать?
Девушка опешила, пытаясь понять: всерьез он это говорит, или просто издевается.
— Так вот, я только что описал детеныша сатира. Действительно беззащитного добродушного существа, защитника леса, к тому же совершенно не умеющего плавать. Доброй вам ночи, "леди".
— Да, — донеслось ему в спину.
— Что — да?
— Я бы спасла его.
Повелитель повернулся и, не говоря ни слова, вышел сразу за порогом открывая портал и, едва сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью о косяк. Эта белобрысая святоша бесила его все сильнее с каждым часом и каждой совершенной глупостью. Нашлась спасительница слабых, угнетенных и обиженных!
Огромный зал из темно-красной яшмы, казалось, был покрыт разводами — потеками застывшей крови. Ничего лишнего: овальное помещение, жертвенный камень с желобами-стоками для крови, защитные контуры на стенах и невероятно сложные, идеально вычерченные вручную пентакли на полу и потолке.
Никакой древности и пыли — все новенькое, специально подобранное для одной единственной жертвы. Жертвы добровольной, отдающей жизнь и душу своему палачу только по собственной воле. Поэтому не было ни цепей, ни веревок, должных держать отправленную на заклание в смирении.
Темноволосый мужчина, которого можно было бы назвать красивым, если бы не жесткое, даже жестокое выражение лица, с угрюмой складкой между бровями, сидел на краю каменного алтаря о чем-то глубоко задумавшись. Бездумно, медленно он провел рукой по холодной поверхности.
— Тысячу лет я ждал. Осталось совсем немного…
Резкий пронизывающий ветер приносил серый пепел с гор, оседая горечью полыни на губах. Там далеко впереди горели вересковые пустоши. Багряные отблески под заходящим солнцем. Красиво. Чуждо.
Романд, стоя в тупичке между бойницами, облокотился на неровный выступающий карниз, глядел вперед — на запад. Здесь был последний форпост светлых на северо-западе Севилловых пустошей. Непривычно громоздкая для обычно ажурных, изящных строений Небесного града крепость нависала угрюмой ассиметричной свечой над головой, отчего хотелось вжать голову в плечи и сбежать-улететь.
— Ну а он что?
Раздавшийся слева голос испугал ангела — тот вздрогнул и заозирался. Двое дозорных, пройдя вахтой круг, остановились за углом, невидимые, но вполне слышимые, увлеченно сплетничая.
— А он говорит: "Я лучший выпускник! У меня за выживание "золотой единорог"! И трясет мне перед носом своей цацкой. А я у него эдак небрежно спрашиваю, мол, ты хоть живого демона видел или в музее на чучело орла разок посмотрел, и решил, что горгулью повидал?" А он как разхорохорится: "Да я! Да я все могу"! Ну и смог!
Дозорный счастливо расхохотался, видно воспоминания доставляли несказанное удовольствие.
— А всего на ночку и оставили, так он в дырку забился, в которую и василиск бы не протиснулся, и протрясся до рассвета. На заре с мокрыми портками его чуть нашли. Перевал Химер любого сделает, а уж тем более этих столичных выскочек.
Второй охнул:
— А если бы Старшой узнал?
— Ну не узнал же. — Отмахнулся первый. — А сосункам здесь делать нечего, и точка. Вчера вон тоже малолетка какой-то объявился — Ролик или Родан, что-то такое… Глаза горят, весь такой юный и готовый на подвиги — зелень.
Перевал Химер… Романд прищурился, обдумывая полученную информацию: "Пытаться просто сбежать через границу — могло и не получится, а этот вариант… Значит, столичный выскочка, что ж — пусть будет так".
Романд выдохнул и, в последний раз посмотрев на догорающий закат, отвернулся: впереди раскинулась холодными фьордами Соколиная страна, а за ней — сразу за Закатными горами, снежными иглами подпирающими облака, — начинался Темный край.
В итоге переход границы прошел пусть и не совсем так как задумывалось, но удачно.
На перевал Романд попал быстро. Даже быстрее чем ожидал. А всего-то стоило вывернуть кружку с чаем на одного из "дедов" и обозвать "старичьем, из которого песок сыпется". Ну не заметил парень, что буквально пару часов назад, выбранный "дед" попал в песчаную бурю и не успел очистить крылья, отчего и в самом деле с них трусился мелкий песок с камушками.
К демонам можно было уже и не соваться — незадачливого парня вполне прибили бы и свои. Но, внезапно, за парня вступился один из воинов, отсоветовавший убивать мокроносую зелень на месте. Симпатии разделились. Одна половина присутствующих, хоть с возмущением косилась на наглого юнца, тем не менее, злорадно поглядывала на "песочного деда". Видно чванливый, высокомерный воин здорово насолил многим. Вторая половина просто и без затей согласна была скормить Романда скальному грифону. Методом ора и выяснения степени общественного "уважения", воины сошлись на золотой середине, на которую Романд в общем-то и надеялся, но при несколько более мягких условиях.