Шрифт:
Джером К.Джером
Рассеянный человек
Пер.
– М.Колпакчи
(Из сборника "Наброски в трех цветах"
"Sketches in Lavender Blue and Green", 1893)
Вы приглашаете его к себе на обед в четверг, упомянув, что у вас соберутся несколько человек, которые жаждут с ним познакомиться.
– Но смотри не перепутай, - говорите вы, вспоминая случавшиеся с ним недоразумения, - не вздумай прийти в среду.
Он добродушно смеется и начинает метаться по комнате в поисках
– В среду мне нужно сделать несколько зарисовок платьев в Меншен-хаус, так что я никак бы не мог прийти, - говорит он.
– А в пятницу я еду в Шотландию, там в субботу открывается выставка картин. Видишь, на этот раз все устраивается как нельзя лучше. Но, черт возьми, где же моя записная книжка? Впрочем, неважно, я при тебе запишу это вот тут.
Вы стоите рядом, пока он записывает ваше приглашение на листке бумаги. После того как он прикалывает его над письменным столом, вы спокойно уходите.
– Надеюсь, что сегодня он все-таки придет, - говорите вы жене в четверг вечером, переодеваясь к обеду.
– А ты уверен, что растолковал ему все как следует?
– недоверчиво спрашивает она, и вы инстинктивно чувствуете, что в случае недоразумения она свалит всю вину на вас.
Бьет восемь часов. Все остальные гости в сборе. В половине девятого вашу жену таинственно вызывают из гостиной и горничная сообщает ей, что, если гости сейчас же не сядут за стол, кухарка, выражаясь образно, умывает руки.
Вернувшись в гостиную, ваша жена говорит, что если уж обедать, то лучше делать это не откладывая. Она, очевидно, недоумевает, почему вы притворялись и не сказали сразу, что забыли пригласить своего приятеля.
За супом и рыбой вы рассказываете разные анекдоты о его рассеянности. Но постепенно пустое место за столом нагоняет на всех уныние, и с появлением жаркого разговор переходит на покойных родственников.
В пятницу вечером, в четверть девятого, он подкатывает к вашему подъезду и неистово звонит. Услышав в передней его голос, вы выходите к нему.
– Виноват, запоздал!
– весело восклицает он.
– Дурак кэбмен повез меня на Алфред-плейс вместо...
– А зачем ты, собственно, явился?
– прерываете вы его, чувствуя, что в этот момент вы не в состоянии относиться к нему с обычным добродушием. Он ваш старый друг, и вы позволяете себе говорить с ним грубо.
Он смеется и хлопает вас по плечу:
– А мой обед, дружище? Я умираю с голоду.
– В таком случае, - ворчливо отвечаете вы, - отправляйся обедать куда-нибудь в другое место. Здесь ты обеда не получишь.
– Что это значит, черт возьми!
– говорит он.
– Ты же сам звал меня к обеду.
– Ничего подобного, - отвечаете вы.
– Я приглашал тебя на четверг, а не на пятницу.
Он недоверчиво смотрит на вас.
– Но у меня в голове засела пятница. Как это могло случиться? настойчиво спрашивает он.
– Такая уж у тебя память, - объясняете вы, - когда речь идет о четверге, ты непременно вдолбишь себе в голову пятницу! Кстати, ты как будто должен был сегодня выехать в Эдинбург?
– Ах, боже мой!
– кричит он.
– Ну, конечно!
– и вылетает на улицу и во все горло зовет извозчика, которого только что отпустил.
Возвращаясь к себе в кабинет, вы размышляете о том, что ему придется совершить путешествие в Шотландию во фраке, а наутро он должен будет послать швейцара гостиницы в магазин готового платья за костюмом. И вы злорадствуете.
Еще хуже оборачивается дело, когда в роли хозяина оказывается он сам. Помню, я как-то летом гостил у него. Он жил тогда в понтонном домике, стоявшем на приколе в уединенном местечке между Уоллингфордом и Дейслоком. Было около часу дня, и мы сидели на борту, болтая ногами в воде.
Вдруг из-за поворота показались две лодки, в каждой из них сидело шесть празднично одетых людей. Заметив нас, они принялись размахивать платками и зонтиками.
– Гляди-ка, - сказал я, - они ведь тебе машут.
– Нет, это такой обычай, - ответил он, не глядя.
– Просто какая-нибудь компания возвращается после пикника.
Лодки приближались. Когда они были в двухстах ярдах, на носу первой из них поднялся во весь рост пожилой джентльмен и что-то закричал нам.
Услышав его голос, Мак-Куэй так подпрыгнул, что чуть не свалился в воду.
– Великий боже, - завопил он, - ведь я совершенно забыл!
– О чем ты забыл?
– недоуменно спросил я.
– Да ведь это приехали Палмерсы, Грэхемы и Гендерсоны. Я пригласил их всех на завтрак, а у меня на борту ничего, кроме двух бараньих котлет и фунта картофеля! Хоть шаром покати! Да еще и юнгу я отпустил на целый день!..
В другой раз, когда я как-то завтракал с ним в клубе, к нам подошел наш общий приятель Хольярд.
– Что вы, друзья, собираетесь делать сегодня?
– спросил он, подсаживаясь к нашему столику.
– Если тебе нечего делать, поедем со мной, - сказал Хольярду Мак-Куэй.
– Я собираюсь прокатиться с Линой в Ричмонд. (Лина была той юной особой, которую он в данный момент считал своей невестой. Впоследствии выяснилось, что он одновременно был помолвлен еще с двумя девушками, но о них он совсем забыл.) Ты можешь сесть сзади, места хватит.
– С удовольствием, - сказал Хольярд, и они все втроем укатили в двуколке.
Часа через полтора Хольярд, усталый и удрученный, вошел в курительную комнату клуба и упал в кресло.