Рассказ из страны папуасов
Шрифт:
Илямверия остановилась на минуту и закричала с рыданиями в голосе:
— Отец мой, вождь Туй! Вот дочь твоя, опозоренная, невинная, но опозоренная; вот моя праздничная юбка, вот мои браслеты и венки пахучих цветов, а сейчас я пойду, взберусь на дерево, брошусь вниз и разобьюсь, потому что так велят обычаи предков.
Туй делал знаки дяде Коле, чтобы тот вмешался как deus ex machina [4] и помог в трагической ситуации. Но обстоятельства требовали от русского путешественника слишком многого. Он не мог решить, как защитить трех молодых людей, так как уже появился и Бонем, вышедший из отчего дома с таким же скорбным
4
Deus ex machina (лат.) — неожиданное вмешательство сверхъестественной силы.
Внезапно взоры всех присутствовавших устремились на один из эвкалиптов, росших перед домом Туя на площади деревенских сборищ. Освещенная утренним солнцем, на дереве появилась сияющая, как бы целиком сплетенная из стеклянных волокон, сапфировая райская птица с горы Мороб. Молодой путешественник рванулся как безумный, остановился перед Илямверией, на губах которой замерли жалобы, и начал выкрикивать бессвязные слова языка, которому недавно научился. Он хотел выразить презрение к обычаю, который заставляет трех молодых людей покончить жизнь самоубийством по совершенно ничтожному поводу.
— Не может быть! — восклицал он. — Духи предков не хотят смерти молодых... чтобы умирали молодые... Такой запрет бессмыслен... Все это глупо, глупо... Будьте разумными... Не дайте умереть Илямверии и Бонему, не дайте умереть Илямверии и Митакате!
Толпа зашевелилась и начала повторять одно слово:
— Бома, бома, бома, бома...
Дядя Коля знал, что это слово означает священный запрет.
— Не существует священных запретов, — сказал он, — когда решается вопрос о человеческой жизни. Смотрите на эту птицу, — он указал на массу голубых перьев, развевавшихся на эвкалипте, — убить ее также бома, а я убью ее, и со мной ничего не случится.
Он сорвал с плеча штуцер, прицелился и выстрелил. Несмотря на сильное возбуждение, он попал в цель. Птица упала к ногам Каньяваки, которая громко вскрикнула и замолкла. Крик Каньяваки эхом отозвался в толпе. Напуганные выстрелом, все попадали лицом вниз. Облачко жженого пороха понемногу рассеялось, нагретый утренний воздух, затуманенный выстрелом, снова стал прозрачным и золотистым. Воцарилась глубокая тишина.
В этой тишине радостно зазвучало шлепанье двух пар босых ног. Митаката и Бонем устремились к тому месту, где в естественной гавани в устье реки стояли папуасские пироги. Вначале они ступали неуверенно, но по мере удаления от дома вождя их шаги становились все быстрее и тверже. В тот момент, когда дядя Коля почувствовал, что его икру сжимает ладонь Туя, вместе с остальными лежавшего лицом вниз, он заметил, как оба парня быстро столкнули пирогу вождя в воду и через минуту уже отплыли далеко в море.
Бонема путешественник встретил лишь через одиннадцать лет, когда вновь вернулся на побережье залива Астролябии. Молодой папуас занял место своего отца, умершего вскоре после его побега. Обстоятельства смерти Туя были известны только русскому путешественнику.
Выстрел, убийство синей птицы, побег двух «преступников» и спасение Илямверии, которая вскоре вышла замуж за кого-то другого, на долгое время нарушили спокойствие в деревне и на пляже. Теперь никто не приходил к домику путешественников, не приносил даров в виде дынь, таро и молодых кокосовых орехов. Животный страх Ульсона стал еще сильнее, чем вначале. Он трясся, проклинал свою судьбу и ругал своего товарища за его спиной. Однако через некоторое время папуасы как будто начали забывать о потрясших их событиях и вернулись к своим занятиям и играм на пляже; лишь овощи и фрукты не появлялись, как прежде, у дверей дома белого путешественника.
Однажды к дяде Коле пришел Туй. Он один не прекратил своих посещений, один оказывал белым мелкие услуги и на каждом шагу старался выразить свою благодарность за спасение детей. Бонем был на «северных островах», прислал оттуда весточку отцу вместе с красивой раковиной, в которую можно трубить. Туй пригласил дядю Колю на рыбную ловлю. Белый путешественник был немного удивлен, когда увидел, что они едут вдвоем и никто из молодежи их не сопровождает, но Туй сказал, что так нужно. Путешественник по опыту знал, что при таких обстоятельствах лучше не задавать вопросов. Они молчаливо плыли вверх по реке почти целый день. Туй то отталкивался длинным веслом, то греб им на глубоких местах. Река была широкая, но неглубокая. Только временами, когда в горах выпадали дожди, бурые воды ее стремительно вздымались. Так повторялось регулярно каждые две недели.
Вечером путники вышли на берег, и Туй развел огонь. Русский путешественник с удивлением заметил, что у Туя есть огниво и трут, которыми он умеет пользоваться.
Путешественник по-прежнему не задавал вопросов. Он, разумеется, понимал, что дело было не в рыбе. Причина поездки была, несомненно, более важной.
Спали они на срезанных ветвях, а на следующий день отправились в том же направлении. Туй рассказал путешественнику несколько забавных историй и сказок, смеялся, но было видно, что он не совсем спокоен.
Вечером, когда ели печеное на углях таро, дядя Коля не выдержал и спросил своего черного приятеля:
— Куда же мы все-таки едем, друг Туй?
Туй отмахнулся рукой.
— Увидишь, Тамо-Рус, будешь доволен. Белые всегда довольны, хотя радоваться нечему...
Костер горел всю ночь. Белый человек не мог спать. Он смотрел, как Туй поддерживал огонь, подбрасывая сухих веток. Дядя Коля доверял ему полностью, но опасался какого-нибудь недоразумения. Он дал себе слово, что завтра согласится ехать с Туем только до полудня, а затем будет настаивать на возвращении. Утром над рекой поднялся густой, как молоко, туман. Путники немного подождали, пока он поредеет, а когда сели в пирогу, заметили, что грести стало труднее. Вода была мутная, желтая, было видно, что она быстро прибывает. На ее поверхности неслись круги белой пены.
Около полудня послышался шум. Путники подъехали к изгибу реки, за которым виднелся красивый водопад. Берега здесь были обрывистые, но Туй нашел место, где можно было вытащить пирогу и даже обезопасить ее от прибывавшей воды. Туман рассеялся, и теперь было отчетливо видно, что вода в реке прибывает. Туй очень спешил и как только пристроил пирогу высоко над водой, пригласил своего спутника подняться на скалистый порог, с которого низвергался водопад. Через два часа они были уже наверху и добрались до места, откуда ниспадали водяные массы. В нескольких шагах вверх по течению реки вода была спокойная, черная и казалась очень глубокой. Неподалеку в реку впадал небольшой ручей. Путники остановились на его берегу.
— Подожди, Тамо-Рус, — сказал Туй.
Он вошел в ручей, внимательно глядя на дно, внезапно наклонился и вытащил из воды небольшой камень. Не говоря ни слова, он подал его белому.
— Это был вот этот камень, — сказал мне рассказчик, нажав на маленький замок в подставке, на которой сидело чучело райской птицы; из ящика, который выдвинулся автоматически, он вынул какой-то минерал. Подал его мне. Я наклонился к камину, и камень чудесно заблестел в свете его пламени.
Это был самородок чистого золота.