Расскажу вам сказку(Сказки и легенды народов Западной Европы)
Шрифт:
А жене бургомистр сказал:
— Отдал я мальчонку купцу за пачку табаку!
Только стали якоря на шхуне выбирать, смотрят корабельщики — бежит бургомистрова дочка: лицо раскраснелось, кудри ветром растрепало. Сняла она с руки перстень и — откуда только сила взялась — разломила его на две половинки: одну себе, другую — брату названому; это чтоб им друг друга признать, если встретиться приведется.
Отчалила шхуна от берега, сколько дней, сколько ночей плыла — не счесть. И приплыла под конец в дальний заморский город, в чужеземные края. А там как раз в то время ярмарка веселая. И чего только на той ярмарке не было! В воскресенье отправились все корабельщики на ярмарку, один мальчик-поваренок на шхуне остался.
Только начал он обед готовить, слышит — кличет кто-то его с противоположной стороны пролива. Взял он челнок и переправился на другой берег. Видит — стоит на берегу древняя старуха, приговаривает:
— Лет сто я тут помощи ждала, не меньше, кричала, аукала, хотела на другой берег переправиться, только никто меня не слыхал, никто, кроме тебя, не откликнулся. Переправишь ли меня на другой берег?
— Отчего не переправить! — отвечает поваренок.
— Награда за мной! — обещает старуха.
Переправились они на другой берег, и повела его старуха к своей сестре-троллихе, что в горе по соседству жила. Идут они по дороге, старуха и говорит:
— Как станет у тебя сестра допытываться, чем тебя наградить, ничего не проси, кроме старой скатерти, — она на нижней полке в поставце лежит. Скатерть эта не простая, а самобраная. Чего из еды пожелаешь, все тебе будет.
Так и случилось. Пришли они в гору. Как узнала горная троллиха, что он ее сестре помог, сказала она:
— Проси чего хочешь!
— Ничего мне не надо, — говорит поваренок, — кроме старой скатерти, что на нижней полке в поставце лежит.
— Не иначе, тебя кто надоумил, — молвила горная троллиха. — Ну да ладно, бери скатерть!
— Спасибо, — говорит мальчик, — а мне на шхуну пора, воскресный обед корабельщикам готовить.
— Не твоя теперь это забота, — перебивает его старуха. — Обед и сам сварится, покуда тебя нет. Иди со мной, получишь награду еще богаче. Лет сто, не меньше, я помощи ждала, кричала, аукала, но никто меня не слыхал, никто, кроме тебя, не откликнулся.
Повела его старуха к другой своей сестре-троллихе, что в лесу по соседству жила. Идут они по дороге, старуха и говорит:
— Как станет у тебя сестра допытываться, чем тебя наградить, ничего не проси, кроме старого меча, — он на средней полке в поставце лежит. Меч этот не простой: сунешь его в карман — ножом обернется, вытащишь из кармана — снова длинным мечом станет. И меч этот обоюдоострый: пригрозишь черным лезвием — все кругом замертво полягут, взмахнешь белым — все мертвые оживут.
Вот пришли они в лес. Как узнала лесная троллиха, что он ее сестре помог, сказала она:
— Проси, чего хочешь!
— Ничего мне не надо, — говорит поваренок, — кроме старого меча, что на средней полке в поставце лежит.
— Не иначе, тебя кто надоумил, — молвила лесная троллиха. — Ну да ладно, бери меч!
— Спасибо, — говорит мальчик, — а мне на шхуну пора.
— Успеешь еще, — перебивает его старуха. — Иди со мной, получишь награду еще богаче. Лет сто, не меньше, я помощи ждала, кричала, аукала, но никто меня не слыхал, никто, кроме тебя, не откликнулся.
Повела его старуха к третьей своей сестре-троллихе, что в болоте по соседству жила. Идут они по дороге, старуха и говорит:
— Как станет у тебя сестра допытываться, чем тебя наградить, ничего не проси, кроме старого бабушкина песенника, — он на верхней полке в поставце лежит. Песенник тот не простой. Захворает кто, стоит его в руки взять да спеть, хвори — как не бывало!
Вот пришли они на болото. Как узнала болотная троллиха, что он ее сестре помог, сказала она:
— Проси, чего хочешь!
— Ничего мне не надо, — говорит поваренок, — кроме старого бабушкина песенника, что на верхней полке в поставце лежит.
— Не иначе, тебя кто надоумил, — молвила болотная троллиха. — Ну да ладно, бери песенник.
— Спасибо, — говорит мальчик. — Теперь уж мне пора. Прощайте!
Приплыл он на шхуну, а корабельщики еще на ярмарке. Решил он тогда скатерть испытать и поглядеть, на что она годится.
Расстелил мальчик поначалу всего лишь краешек скатерти. Смотрит — на столе чего только нет: и еды всякой — ешь сколько хочешь, и закусок, и заедок, и хмельного.
Отведал мальчик кусочек того, кусочек другого, а остальное собаке скормил. Наелась она до отвала и спать улеглась.
Вернулись с ярмарки корабельщики, шкипер и говорит:
— Где это собака так наелась? Брюхо у нее толстое-претолстое, и развалилась, будто боров.
— Да я ее костями накормил! — отвечает поваренок.
— Молодец, парень, и собаку не забываешь! — похвалил шкипер.
Расстелил мальчик скатерь-самобранку, и, откуда ни возьмись, на столе и снедь всякая — и закуски, и заедки — и хмельное появилось. Никогда еще корабельщики так не пировали.
Захотелось мальчику и меч испытать. Остался он с собакой один на один, пригрозил ей черным лезвием — и упала собака на палубе замертво. Перевернул он меч, взмахнул белым лезвием — ожила собака и хвостом завиляла. А вот песенник пока что не довелось ему испытать.
Плавали они, плавали, много земель морем обошли, и во всем была им удача, покуда буря не разыгралась. Много дней их по морю носило. Улеглась под конец буря, и причалила шхуна к неведомому берегу в чужеземных краях. Никто ведать не ведал, что это за страна. Но вскоре на шхуне прослышали: приключилась в стране великая беда — заболела проказой королевская дочка.