Рассказы арабских писателей
Шрифт:
Мы выбрались из могилы и направились в деревню, неся убитую крестьянку на руках. Теплая кровь капала на землю. В тишине зловеще раздавалось кваканье лягушек. Навстречу нам шел один из жителей деревни. Увидев нас, он испуганно спросил:
— Что вы несете?
— Героиню, отдавшую жизнь за родину! — ответили мы.
Крестьянин узнал ее и сказал:
— Англичане убили ее сына, а потом стреляли в нее… Героиня она, эта женщина, настоящая героиня!..
В деревне нам рассказали, что произошло. Узнав об убийстве шофера, англичане оцепили деревню и отправили в нее солдат, которые угрожали разрушить дома
— Лучше выдать того, кто действительно убил, чем погибать всем. — И, обращаясь к нашей знакомой, закричал: — Признавайся! Где убийца?
Английские солдаты окружили ее вместе с сыном. Лицо юноши исказилось от страха, и он шепнул матери:
— Расскажи все!
Кровь прилила к лицу женщины. Обращаясь к крестьянам, стоящим возле нее, она сказала, указав на сына:
— Уберите его от меня!
Англичане решили, что шофера убил ее сын. Один из офицеров выстрелил в него, и юноша, сраженный пулей, упал. Кто-то дико закричал:
— Негодяи, вы убили невинного!
Поняв, что убийца еще не наказан, офицер подошел к женщине:
— Так где же убийца? Говори!
Как раненый зверь, крестьянка бросилась вперед, крича:
— Сын мой, сын! Я не скажу ничего…
Раздался еще один выстрел… Женщину перенесли туда, где лежало уже несколько человек убитых и раненых.
Когда англичане покинули деревню, женщина с трудом поднялась и, истекая кровью, цепляясь за все, что попадалось на пути, незамеченная пробралась к нам…
Лицо моего друга было мрачно. Он немного помолчал, а потом сказал:
— Эта кровь не высохнет! Ее не смоешь! Мы никогда не забудем мужественную крестьянку и ее призыв к мести!
Что же ты сделал, Ханафи?
Перевод Н. Прошина
Перед глазами Ханафи неотступно стояло страшное видение — труп человека с вылезшими из орбит глазами, резко выступающими венами и одеревеневшими конечностями… Он даже чувствовал резкий запах лекарств. Он знал, что никто не покроет этот труп саваном, не положит его на погребальные носилки [7] , никто не отнесет его на кладбище, не опустит в могилу. Это жуткое видение наводило на Ханафи безграничный ужас и заставляло бояться и жизни, и смерти, и он кричал: «Не хочу умирать! Не хочу жить!» Люди не понимали его и думали, что он сумасшедший.
7
Мусульман обычно не хоронят в гробах. Покойника несут на кладбище на носилках. — Прим. перев.
Ханафи было пятьдесят пять лет, но он выглядел изможденным стариком. Он не ждал ничего от жизни, его преследовал страх голодной смерти.
Сейчас Ханафи снова на улице. Его заставили уйти из больницы, и он очутился на краю глубокой пропасти. Каждый шаг вызывал у него крик отчаяния: «Не хочу умирать! Не хочу жить!»
Ханафи страстно желал остаться в больнице до последних дней своей жизни и проклинал санитарку, из-за которой вынужден
Врач в больнице часто подходил к Ханафи, лежащему на постели, снимал со спинки его кровати дощечку и иногда говорил:
— Ханафи, ты выздоровел. Я напишу, чтобы тебя выписали.
Ханафи мгновенно вскакивал, ему казалось, что сама смерть подходит к нему, он умолял врача:
— Нет, нет, господин!
Врач не мог устоять перед мольбой, раздирающей душу, не мог спокойно смотреть на несчастного. Он понимал, что Ханафи не хочет покидать больницу потому, что стар, что у него нет ни очага, ни семьи, ни работы. И врач вешал дощечку обратно, так и не написав на ней ничего.
Санитарка была источником всех несчастий Ханафи. Эта женщина хотела поместить в больницу своего молодого любовника. Распространяя аромат духов, она наклонилась над Ханафи и сказала:
— Ты уже выздоровел. Тебе завидуют многие больные, которым нужно лечиться.
Безгранично веря в доброту врача, Ханафи возразил:
— Доктор лучше знает. Спроси его.
Санитарка поспешила к врачу:
— Ханафи совершенно здоров. На его место надо положить другого больного.
— Ханафи несчастный старик, — ответил ей врач. — Он — как дерево, вырванное с корнями. Он уже не может работать. Выйдя из больницы, он умрет от голода и холода. Правительство обязано строить дома для престарелых и давать приют бедным старикам. Но до сих пор оно ничего не сделало. Это вынуждает меня оставлять в больнице таких, как Ханафи, хотя я и действую против закона.
Тогда санитарка стала искать другой выход. Она вспомнила, как однажды Ханафи говорил больным: «Остерегайтесь, чтобы вам не дали яду. Полгода назад одна из санитарок напоила больного йодной настойкой вместо прописанного лекарства, и больной умер. Мне пришлось относить его труп в анатомический зал. Когда я вошел туда, я думал, что задохнусь. Трупный запах ударил мне в нос. Я увидел груду наваленных друг на друга, ничем не покрытых, одеревеневших тел. О многих мертвецах никто не вспомнил — у них не было ни родных, ни знакомых. Никто не завернул их трупы в саван, не положил на погребальные носилки, не вырыл для них отдельной могилы. Горе мне, если я умру здесь. Мне ведь тоже не устроят похорон и поминок и никто не скажет: «Как жаль, что Ханафи умер!».
Вспомнив эти слова, санитарка поняла, что ей надо делать. Она подошла к старику и шепнула ему на ухо:
— Послушай, если ты не уйдешь из больницы, я впрысну тебе яд, когда ты будешь спать.
Эти слова ошеломили Ханафи, и он закричал:
— Вы слышите? Она хочет впрыснуть мне яд!
Санитарка громко рассмеялась и, обращаясь к больным, сказала:
— Он — сумасшедший. До того как попасть сюда, он был в психиатрической лечебнице. Не верьте ему.
Ханафи закричал еще громче:
— Она хочет впрыснуть мне яд!.. Впрыснуть яд!
Санитары бросились к нему и связали старика веревками. Врачи решили, что нужно исследовать его психику.
Один из санитаров заметил:
— Он притворяется сумасшедшим с тех пор, как узнал от врача, что выздоровел и его должны выписать из больницы.
Пришел лечащий врач. Он увидел Ханафи связанного, похожего на затравленное животное, над которым занесен нож охотника. Глаза старика, взывающие к сочувствию и состраданию, растрогали врача.