Рассказы о книгах
Шрифт:
Любопытно, должен ли быть при книге «Картины прошедшего» портрет А. Сухово-Кобылина? Кроме каталога В. В. Протопопова, портрет этот нигде не указывается. Я видел несколько экземпляров без портрета и без следов его пребывания в книгах.
Однако недавно ко мне попал экземпляр с портретом и даже дарственной надписью на нем автора. Можно предположить, что портрет вкладывался только в подносные экземпляры. Но у И. С. Зильберштейна я видел тоже подносной экземпляр не только с дарственной надписью автора, а и с многочисленными пометками, сокращениями и дополнениями, сделанными А. Сухово-Кобылиным собственноручно. Однако портрета в этом экземпляре нет. Может быть, кто-нибудь знает о портрете точно?
Не одну,
Стоит припомнить вкратце биографию этого талантливейшего поэта и несчастнейшего из людей.
Полежаев был внуком своеобразной «знаменитости» екатериненского времени — полусумасшедшего поэта-графомана Николая Струйского, прославившегося своими виршами, которые он печатал в собственной типографии. Вирши его были бездарны, но с точки зрения типографского искусства, эти так называемые «рузаевские издания» были образцово-художественными. Это была, конечно, работа крепостных типографов, и слава изданий Струйского — их слава. Печатались вирши, разумеется, не для продажи и все издания их крайне редки18.
Сыновья Н. Струйского имели детей: Юрий — Дмитрия Юрьевича, известного в литературе под псевдонимом «Трилунный», а Леонтий, от связи с крепостной девушкой,— Александра, ставшего впоследствии поэтом Полежаевым. Фамилию эту поэт получил от саранского мещанина Ивана Полежаева, которого позвали «прикрыть грех» сынка рузаевского графомана-типографщика.
Отец поэта Полежаева Леонтий Струйский даже в то рабское время за жестокое обращение с крепостными был сослан в Сибирь.
Перед ссылкой беспутный Леонтий Струйский как-то побеспокоился о судьбе своего незаконного детища и определил будущего поэта в московский пансион Визара, откуда после молодой Полежаев поступил вольнослушателем в Московский университет. Здесь он сошелся с группой студентов, настроенных демократически-оппозиционно. В эту же группу входили братья Критские, а позднее А.Герцен и Н. Огарев. Тяжело переживал свою «незаконнорожденность» Полежаев. В ранних своих стихотворениях он выражал протест против того социально-бытового уклада, который тяготел над отпрыском «дворянского баловства с крепостной девкой». На эту тему он написал поэму «Сашка». Поэма мгновенно разошлась во множестве списков. Нашелся, однако, какой-то подлый «доброхот», который в своем доносе на Полежаева писал, что эта поэма наполнена «развратными картинами и самыми пагубными для юношества мыслями». Донос и поэма Полежаева попали к Николаю I, только что пережившему события 14 декабря. Автор-студент был вызван лично к царю и тот, лицемерно соболезнуя, сослал его в солдаты унтер-офицером.
«В случае чего — обращайся немедленно ко мне — помогу»,— говорил при этом царь, любивший принимать картинные позы перед жертвами своего произвола.
Это, конечно, было обманом. Когда изнывавший под тяжестью военной муштры Полежаев пробовал писать царю, письма его оставались без ответа.
Думая, что письма его не доходят до Николая I, Полежаев бежал, решив добиться личного свидания с ним. Дорогой он изменил свое решение, вернулся, был разжалован в рядовые и приговорен к «прогнатию сквозь строй». Началось существование еще более тяжкое. За «оскорбление» фельдфебеля он опять был отдан под суд.
В это время началось «дело» о тайном обществе братьев Критских, в принадлежности к которому был заподозрен и Полежаев. Год он просидел в кандалах в «яме» при Спасских казармах в Москве. В 1829 году «преступник» был отправлен на Кавказ в действующий полк. С отчаянием бросался Полежаев в первые ряды храбрецов, надеясь завоевать более или менее человеческое существование. Все тщетно! В 1833 году, обойденный производством в чины и наградами, он возвращается в Москву по-прежнему рядовым.
Тяжелая
Тело Полежаева валялось в морге. Крысы изувечили труп...
Хоронили его, по приказу Николая I в офицерском мундире. Царь очень заботился о внешнем декоруме. Учитывая литературную известность поэта, он приказал в находившихся в цензуре сборниках стихов Полежаева, с портретом автора в солдатской форме, пририсовать на этом портрете офицерские погоны.
А поэт Полежаев был в это время уже, действительно, достаточно известен. В походах, в тюрьме, в «яме» он не бросал пера, и стихотворения его, полные ненависти к самодержавию, ходили по рукам в многочисленных списках, а кое-какие были и напечатаны.
Поэт и царь смертельно ненавидели друг друга. Николай Огарев впоследствии метко сказал, что «Полежаев заканчивает в поэзии первую, неудавшуюся битву свободы с самодержавием» 19.
Первая прижизненная книга стихов Полежаева вышла в Москве в 1832 году, когда поэт был на военной службе. Кто издавал его книгу? Белинский писал: «Стихи Полежаева ходили по рукам в тетрадках, журналисты печатали их без спросу у автора, который был далеко; наконец они и издавались, или за его отсутствием, или без его ведома, на плохой бумаге, неопрятно и грубо, без разбора и без выбора»20. В «Русском архиве» (1881 г., т. I, стр. 359) говорилось: «Бедный поэт был беззащитной жертвой наглой наживы издателей-шарлатанов, книгопродавцев и журналистов, а потому едва ли получал какую-нибудь плату за свои сочинения».
Все прижизненные и ранние издания стихов А. Полежаева — большая редкость.
В первой прижизненной книге Полежаева, изданной в 1832 году, напечатано 54 стихотворения. Вторая книга поэта включает две поэмы: «Эрпели» и «Чир-Юрт», посвященные войнам на Кавказе. Она напечатана в Москве в том же 1832 году. Третья книжка — сборник из 16 стихотворений, под названием «Кальян», вышла в 1833 году. Она же была повторена в 1836.
Следующие книги А. Полежаева — третье издание «Кальяна» 1838 года, «Арфа» 1838 года (первоначальное заглавие «Разбитая арфа») и «Часы выздоровления», вышедшая в 1842 году,21 — все были поданы в цензуру еще при жизни поэта, но вышли уже посмертно, с портретами автора в офицерских погонах, до которых ему при жизни так и не удалось дослужиться...
Изданные при жизни поэта книги стихов, равно как и почти все дореволюционные посмертные издания его сочинений, не дают полного представления о его творчестве.
Только в наше советское время напечатаны полностью подлинные революционные стихи Полежаева.
Уменьшается ли значение прижизненных изданий дореволюционных писателей от того, что они выходили изуродованные цензурой, порой, не давая подлинной картины творчества их создателей? Да, конечно, нет! Наоборот, изучая эти книги-документы, сопоставляя их с полными, свободными от всяких цензурных искажений и запретов, нашими советскими изданиями, начинаешь по-настоящему понимать тернистый путь великой русской литературы, поставившей себя на службу народу.
Первые прижизненные и ранние издания отдельных произведений писателей — один из самых увлекательных разделов книжного собирательства. Раздел этот весьма трудный. Часто, приобретая последующие, более полные и «исправленные» издания, владельцы библиотек все предшествовавшие тиснения этих же книг просто-напросто изгоняли с полок. Экземпляры первых изданий многих книг стали неуловимы.
За много лет собирательства мне, например, так и не удалось подобрать всех прижизненных изданий Тараса Шевченко. Кроме первого издания «Кобзаря» 1840 года, «Гайдамаков» 1841, «Тризны» 1844 и «Кобзаря» 1860 года, я не нашел ничего. А это — меньше половины всех прижизненных изданий великого поэта22.