Рассказы о русской культуре

В XX веке книга вошла в большинство домов России, хотя бы в виде учебников. Связано это с модернизационным рывком –

от России лапотной к России фабричной и городской. Пришла и тотальная грамотность советской эпохи, хотя земства свой рывок в эту сторону начали задолго до 1917 года. Мало обращают внимания на то, что качество образования, литературы и книги существенно снизилось по многим параметрам. Пришли массовая книга и массовый читатель (не штучный).

Такая примитивизация оказалась неизбежна, когда разбуженная всеобщим образованием страна встала к котлованам и станкам. Но все же рабочие и колхозники в основное ядро читателей страны Советов не входили. А массовое высшее образование готовило многомиллионную рабоче-крестьянскую интеллигенцию: учителей, врачей, инженеров, техников… – для всей страны. Здесь иногда иные классики (А. И. Солженицын) вставляют термин «образованщина», имея в виду людей, поверхностно усвоивших начатки городской культуры, неосознанно тоскующих по отточенной веками крестьянской традиции жизни.

В реалиях эпохи – это как преодоление пропасти в два прыжка. Получается очень плохо. От старого берега отстали – к новому берегу не пристали. Не проварились в городской культуре нужного срока (поколения хотя бы два – три). Крестьянами быть перестали, в горожан не превратились. Не с этим ли связан такой невероятный разгул массового мужского пьянства и алкоголизма в послевоенной стране? Иногда суровые или просто злые исследователи для этой категории читателей вставляют термин – «маргинальная, промежуточная, ублюдочная культура». Не будем за ними следовать.

Будем искать позитив. Как говорится: кто празднику рад – тот до свету пьян. Превращение России из деревенской в городскую державу – в таких критичных коллизиях XX века, как у нас, и в такой сжатый срок – это социальный феномен. Советские читатели и советские писатели… В данной книге мы попробуем порассуждать и об этом.

Но сейчас перенесемся в начало XXI века. С книгой произошло остранение – превращение привычных вещей в странные, непонятные и допотопные. Бумажная книга умирает, уходит от нас в прошлое, все сильнее маргинализуется. И это, видимо, неизбежно. Компьютеры, ноутбуки, электронные книги – легко и просто заменяют ее. Особенно у молодых поколений. В этой неизбывной трагедии книжников есть светлая сторона. Значит, можно подводить итоги целой эпохи. Они (итоги) вылазят на поверхность и колют наш замыленный взгляд.

Таким образом, и возникла эта потребность – принести на памятник русской Книге не букет, а венок. Мы, действительно, живем в переломную эпоху, когда бумажные книги еще с нами, но мы уже оплакиваем их как приговоренных… При этом электронная книга не только механически вытесняет бумажную книгу, но и изменяет сущностную природу чтения. Реально электронка – это уже и не книга вовсе, а предмет масскульта, как айфон, например.

Так вспомянем же старые добрые времена в России XVIIIXX веков, когда каждая книга жила в обществе как принцесса – предмет поклонения или обожания, восторга или негодования, цензуры или коллекционерства. Лист перевернут, эпоха закончилась. Бросим же луч нашего слабого фонарика на громады сокровищ прошлого, погрузившихся в кромешную мглу. Читатели ушли из библиотек, книги ушли из домов, пыльная бумажная кровь ушла из жил книжного мира. Как сказал последний русский классик-поэт: «Мы, оглядываясь, видим лишь руины…» Порой – невероятно прекрасные!

Нам в XXI веке кажется, что книга в России была всегда. Советская массовая книга XX века высится за нашей спиной как Эверест, и уже невозможно разглядеть, что там было до нее. А там жили 10 поколений русских читателей и 10 поколений русских писателей. Как минимум… ведь иногда поколение пробегало свой путь быстрее, чем за стандартные 25 лет.

А ведь, по сути дела, книга в России – явление совсем недавнее и ненадежное. Это была какая-то эфемерность, пыль на ветру, морок и редкость для избранных. Как и грамотность русских людей вообще. 10 поколений русских читателей – это ведь совсем немного! Мало-мальски массовое книгоиздание начинается у нас даже не с Петра I, вставшего у истоков всей нашей современной повседневной культуры и европеизации (одежда, газета, кофе, здания, работа и служба…), а с Николая Новикова во второй уже половине XVIII века, начавшего массово торговать по всей империи книгами, как холстами, горшками или водкой: распивочно и навынос…

Ежели на каждое поколение читателей мы условно положим по 20–25 лет, то эпоха матушки Екатерины II окажется на расстоянии вытянутой руки, и в этой самой руке книга согреется человеческим теплом. Читатель при этом – как маяк в своем поколении для предыдущих эпох и последующих – освещает путь в неизвестно куда.

Оговорюсь сразу – не будем брать церковную или учебную книгу. Притом книга – не синоним культуры. Так что на богатейшую русскую культуру последнего тысячелетия я никоим образом не хочу бросить тень. Основная масса крестьянского населения России всегда до XX века обладала своей глубоко оригинальной и самостоятельной культурой – до которой нам сейчас во многих отношениях, как до Луны, вообще не дотянуться.

И все же вновь сосредоточимся на книге – светской книге. Обойдем всяческие псалтыри, арифметики, лубки стороной. Письменная культура основана на грамотности. Чтобы читать – надо научиться грамоте. Петр I насаждал ее свирепо среди дворян, вплоть до запрета жениться неграмотному. Но дело шло туго. Вспомним, что светлейший князь Меншиков читать и писать вовсе не умел. С трудом подписывал свою фамилию – как зомби, не понимая букв. Обучение грамоте стало первоначально тяжкой повинностью для русского дворянства, из коего и сформировалось во второй половине XVIII века первое поколение русских читателей.

Маяком этого поколения (идеальным просветителем) я назвал бы поразительного человека того времени – Андрея Тимофеевича Болотова (1738–1833). Это был великий читатель! Конечно, и писатель и помолог и садовод и много чего еще. Но прежде всего – читатель! Книга сделала его тем, чем он стал. Не будь его службы в Кенигсберге (в Семилетнюю войну) и свободного знания немецкого языка и чтения немецких книг – он не вырос бы до таких высот. Все-таки русская книга была еще во младенчестве. А как любил он книги! Как вез их из Германии, заказывал в Москве, дружил с Николаем Новиковым – своим издателем! Книга была для него главным счастьем жизни! Она разбудила, а также сформировала его творчество во всех областях.

В предуведомлении к своим великолепным «Запискам» он горестно восклицал: «Мне всю жизнь мою досадно было, что предки мои были так нерадивы, что не оставили после себя ни малейших письменных о том известий, и через то лишили нас, потомков своих, того приятного удовольствия, чтоб иметь о них, и о том, как они жили, и что с ними в жизни их случалось и происходило, хотя некоторое небольшое сведение и понятие. Я тысячу раз сожалел о том и дорого б заплатил за каждый лоскуток бумажки с таковыми известиями, если б только мог отыскать что-нибудь тому подобное. Я винил предков моих за таковое небрежение, а не хотя и сам сделать подобную их и непростительную погрешность… – рассудил употребить некоторые праздные и от прочих дел остающиеся часы на описание всего того, что случилось со мной во все время продолжения моей жизни…»