Рассказы о святителе Луке (Войно-Ясенецком). Удивительная жизнь, ставшая житием
Шрифт:
В течение двух лет, до самого ареста, он вел публичные диспуты с бывшим протоиереем Ломакиным. Тот отрекся от Бога и возглавил антирелигиозную пропаганду в Средней Азии. Отец Валентин с блеском разбивал все доводы отступника, и довольная публика каждый раз взрывалась громкими аплодисментами.
После диспутов верующие не давали Ломакину прохода, говоря:
– Скажи нам, когда ты врал: тогда, когда был попом, или теперь врешь?
Несчастный богоотступник стал бояться отца Валентина и просил устроителей диспутов избавить его от «этого философа».
Судья неправедный и его оппонент «поп-профессор»
Летом 1921 года отцу Валентину пришлось публично выступить
Дело в том, что в Ташкент привезли как-то партию раненых красноармейцев и поместили в клинику профессора П. П. Ситковского. И кто-то пустил слух, что врачи клиники занимаются вредительством, гноят раненых бойцов, у которых раны кишмя кишат червями.
Тогда во главе ЧК стоял латыш Петерс. Он имел репутацию человека жестокого, скорого на вынесение приговоров с высшей мерой. По его приказу профессор П. П. Ситковский и все врачи его клиники были арестованы. Когда Петерс произнес «громовую» обвинительную речь, над обвиняемыми нависла угроза расстрела.
Зал суда был полон. Суд Петерсу нужен был для «воспитательных» целей, чтобы показать рабочему классу его врагов – прислужников мирового капитализма. Но великолепно задуманный спектакль потерпел провал, когда председательствующий вызвал в качестве эксперта профессора Войно-Ясенецкого.
Защищая коллег, отец Валентин виртуозно разбил все обвинения Петерса, обличая в нем круглого невежду, который берется судить о вещах, в которых ничего не понимает. Опытный лектор, он так внятно и убедительно растолковал суть дела, что рабочая часть зала одобрительно загудела.
Раздосадованный Петерс набросился на самого отца Валентина:
– Скажите, поп и профессор Ясенецкий-Войно, как это вы ночью молитесь, а днем людей режете? [1]
– Я режу людей для их спасения, а во имя чего режете людей вы, гражданин общественный обвинитель? – парировал отец Валентин.
Зал разразился хохотом и аплодисментами. Петерс не сдавался:
– Как это вы верите в Бога, поп и профессор Ясенецкий-Войно? Разве вы видели своего Бога?
– Бога я действительно не видел, гражданин общественный обвинитель. Но я много оперировал на мозге и, открывая черепную коробку, никогда не видел там и ума! И совести там тоже не находил!
1
Святитель Тихон, святой Патриарх-исповедник, узнав о том, что профессор Войно-Ясенецкий принял священный сан, благословил ему продолжать заниматься хирургией.
Колокольчик председателя потонул в хохоте всего зала. «Дело ташкентских врачей» с треском провалилось… Речь священника-хирурга спасла жизнь профессору Ситковскому и его коллегам.
Валентин становится Лукой
Пастырская совесть отца Валентина не могла быть равнодушной к безобразиям, чинимым «живой церковью». «Живоцерковники» наступали по всем фронтам: пользуясь поддержкой властей, постепенно захватывали храмы, вводя в богослужение и во весь строй церковной жизни неприемлемые новшества. Народ был в смятении.
Отец Валентин категорически запретил своей пастве ходить в храмы, занятые обновленцами. Долг христианина, учил он, – не поддаваться тем ересям и расколам, которые неизбежно бывают в Церкви, так как от века диавол клевещет на создание Божие. Тем прихожанам, которые дерзнут молиться с отступниками, отец Валентин пригрозил отлучением от причастия. В результате храмы Ташкента, захваченные живоцерковни-ками-обновленцами, стояли пустыми.
Зимой 1923 года, когда в Ташкенте освободилась
Преосвященный Андрей намеревался при постриге дать ему имя целителя Пантелеймона, но, услыхав в храме блестящую проповедь отца Валентина, решил, что ему более подходит имя апостола и евангелиста Луки, который к тому же был еще и художником (иконописцем), и врачом.
Действительно, у святителя Луки были те же три ярких дарования, как и у соименного ему апостола и евангелиста: апостольский дар проповедника, дар врачевания и художественное дарование, которое хотя и было принесено им в жертву медицине, но ведь и оно никуда не делось. Претворившись в виртуозное мастерство топографа-анатома [2] , оно проявлялось и в прекрасном иллюстрировании им собственных книг по хирургии, а также в писании икон для разоренных церквей. Так что постригаемый не только не зарыл своих талантов в землю, но и приумножил, развил в себе все три, поставив на службу Богу и человеку.
2
Топограф-анатом – составитель анатомических карт, на которых изображается взаимное и послойное расположение органов и частей тела.
После пострига два других ссыльных архиерея тайно хиротонисали иеромонаха Луку во епископа. Когда о хиротонии сообщили Святейшему Патриарху Тихону, он утвердил ее и признал законной.
Арест
Только одну литургию успел отслужить епископ Лука, как был арестован по обвинению в «контрреволюционной деятельности».
Находясь в тюрьме, владыка остается верным себе. Он готов и здесь трудиться, насколько это осуществимо в данных условиях, и обращается к тюремному начальнику с просьбой дать ему возможность закончить «Очерки гнойной хирургии». Начальник разрешил профессору писать по вечерам в его кабинете, благодаря чему тот смог закончить свою знаменитую книгу. На заглавном листе владыка написал: «Епископ Лука, профессор Войно-Ясенецкий. Очерки гнойной хирургии».
«Так удивительно сбылось таинственное и непонятное мне Божие предсказание об этой книге, которое я получил еще в Переславле-Залесском несколько лет назад», – писал владыка в своих мемуарах.
Следование по этапу
После длительного следствия мерой наказания ему был назначен город Енисейск Красноярского края. Арестантов везли в столыпинских вагонах по маршруту Новосибирск – Тюмень – Омск – Красноярск. До места добирались долго, с двух- трехнедельными остановками в тюрьмах каждого очередного города. Последнюю часть пути до Енисейска – 320 километров – в лютую январскую стужу пришлось преодолевать на санях, ночуя в крестьянских избах.
На одном таком ночлеге ссыльный хирург прооперировал молодого крестьянина. Тот давно уже тяжко болел, не получая никакого лечения. И рубаха, и постель больного были залиты гноем. Бедняге требовалась срочная операция. Осмотрев больного, епископ-хирург, не имея хирургических инструментов, попросил найти слесарные щипцы. Вытащив с их помощью из раны омертвевший участок кости, он спас страдальца от неминуемой смерти.
И это не единственный случай находчивости владыки в экстремальных условиях. В его золотых руках при необходимости и перочинный ножик превращался в скальпель, и женский волос – в хирургические нитки для сшивания кожных тканей!