Рассказы очевидцев, или Архив Надзора Семерых
Шрифт:
Просперо от удивления слегка приподнял левую бровь, что в данной ситуации было недопустимой тратой сил и энергии. Но кивнул с достоинством. Трудно выглядеть спокойным, когда в душу нагадил клин перелетных грифонов. Тут или нюхай, братец, или разгребай. Одно радовало: мальчишка в безопасности. Остальное неважно. Позор, потеря лица – неважно. Если Рудольф хочет что-то сказать, пускай говорит. Хоть ненадолго оттянуть миг унижения…
Маг тронул ярко-синий кристалл под навершием посоха. Сунул посох под нос капитану:
– Говори сюда. Тебя все услышат.
– Ваше Величество! – капитан еще раз поклонился. –
Кристалл барахлит? Или у доблестного капитана в самом деле дрожит голос?!
– …что имею честь признать себя побежденным!
Сначала Просперо решил, что Бедный Йорик, шут короля Эдварда, подсадил в посох «вертун-словокрут».
– Я убежден, что «оружие» высокоуважаемого Просперо Кольрауна превосходит мое по боевым качествам, и потому сдаюсь без боя. Если Его Величество сочтет такое заявление несовместимым со званием капитана лейб-стражи, я готов сложить с себя служебные полномочия и немедленно подать в отставку.
– …?! – не поняли трибуны.
И в тишине – одинокий, писклявый вопль:
– Трус!..
Крикун смолк раньше, чем опомнилось эхо. Обнаружить на трибунах героя-одиночку проще простого. А общественное мнение тем и славно, что в нем нет одиночек.
Спохватившись, маг едва не вцепился в посох зубами:
– Ваше Величество! Дамы и господа! Капитан Штернблад проявил невиданное благородство, пытаясь избавить от позора меня, Просперо Кольрауна! На самом деле его «оружие» подготовлено куда лучше моего, поэтому я отказываюсь принять заявление о поражении. Напротив, я сам публично объявляю себя побежденным и сдаюсь без боя!
И тут трибуны прорвало.
– Издевательство!
– Сговорились!
– Позор!
– Пусть бьются между собой!
– Дуэль!
– Даешь дуэль!!!
– Ду-эль! Ду-эль!
Тем временем на арене, забыв про беснующуюся толпу, бранились доблестный капитан и великий маг.
– Могучий Просперо, я отказываюсь вас понимать. Я сдался вам первым!
– А я отказываюсь принять вашу сдачу, непобедимый Рудольф!
– А я настаиваю, господин маг! Не для того я принял на себя публичный позор…
– Позвольте, господин капитан! Это я принял на себя публичный позор, я и никто иной!..
– Мое «оружие» тупое…
– …а мое – хрупкое!..
– …поэтому я требую…
– Требовать будете от сержантов! Категорически заявляю…
– Ах, категорически?! Дудки! Я первый!..
– Да если вам угодно знать, я еще третьего дня…
– Мне неугодно это знать! Мне угодно сдаться!
– Это похоже на оскорбление, господин капитан!
– А на что похоже ваше кривлянье?! Или вы, господин маг, беспрекословно примете мое поражение, или…
– Или – что?!
– Сами знаете что!
– Нет, я не знаю! Извольте объясниться!
– Объясняю! Всякий паяц, оскорбивший Рудольфа Штернблада…
– Отлично! Я к вашим услугам. А свое поражение можете засунуть себе…
– А-а-а! – подвели итог трибуны. – Ду-эль! Ду-эль!
Дрянной посох! Как чародей мог забыть о нем?! «Трубный глас» послушно трудился на благо скандала, и зрители слышали все, до последнего слова. От сладостного предвкушения облизнулись 5542 (пять тысяч пятьсот сорок два) языка, моргнули 11 083 (одиннадцать тысяч восемьдесят три) глаза, а 55 420 (пятьдесят пять тысяч четыреста двадцать) пальцев забарабанили по подлокотникам сидений. Лишь два глаза, не учтенных в общем реестре, сверкнули дальней зарницей. Его Величество Эдвард II встал в ложе:
– Соблаговолите прекратить! Что за мальчишество!
– Мальчишество! – самозабвенно взвыли трибуны.
– Я запрещаю непосредственную дуэль!
– …ду-эль!
– Господа, вы слышите?!
«А как насчет мятежа? – со всей учтивостью, но более чем внятно спросили верноподданные трибуны. – Такого себе маленького, добропорядочного бунта?! Мы понимаем, монаршая воля, то да се, но народ жаждет… И не хлебом, знаете ли, единым!..» Видя, что дуэлянты в горячке спора вполне способны ослушаться приказа, короля окружили коллеги Просперо в искусстве боевой магии. Будучи поодиночке много слабее Кольрауна, вдесятером (на тайном языке тари– «гуртом») они представляли грозную силу. К арене двинулась лейб-стража, усиленная гвардейцами-пикинесами. И чародеи, и солдаты отчаянно нервничали. Втайне страшась конфликта, ибо хорошо представляли его разрушительность, они скорее хотели бы увидеть дуэль века, нежели мешать событию. Флюиды бунтарства и здоровой любознательности, в изобилии излучаемые толпой, заражали быстрее чумы. Редкие зрители, выказав недюжинную предусмотрительность, проталкивались к выходу, но даже эти одиночки поминутно оглядывались: кто кого?! Нет, все-таки: кто кого?!
Все шло чудесно, с каждой минутой делаясь еще хуже.
– Стойте! Не надо! Мы будем…
– …драться! Насмерть!
– Мы вот…
– Вот мы…
Тишина удавкой перехватила горло ристалищу. От северного входа, ковыляя, спотыкаясь и поддерживая один другого, спешили двое парней. Верней, очень хотели спешить, а получалось не ахти. Тот, что поздоровее, буквально тащил на себе чернявого худышку, пыхтя загнанным троллем, а чернявый бормотал Коленно-Лодыжкин Заговор, от которых здоровяк худо-бедно, но держался на ногах.
– Что вы здесь делаете, мерзавцы?! – в этом вопросе маг с капитаном проявили редкое единодушие.
– Драться!.. – крепыш сгрузил чернявого к ногам Просперо. – До победного конца!
Вместо ответа чернявый лишь яростно охнул, когда заговор перестал действовать, и бычок сел прямо ему на живот. Рудольф Штернблад кинулся снимать своего увесистого героя с чужого «оружия», попутно массируя ему бедра; Просперо Кольраун пассами начал восстанавливать силы своего изможденного волшебничка, – но оба сразу прекратили эти действия, сделав вид, будто ничего не произошло. А вдруг решат, что нарочно перед дуэлью?! Что вопреки кодексу?! Что против чести?!
– Ду-эль! – девятым валом ударили трибуны.
Но шторм зрителей разбился вдребезги, налетев на вопль королевского бирюча, стократ «подзвученный» усилиями трех волхвов-аччендариев:
– Внимание и повиновение! Говорит король!
И, дождавшись гробовой тишины:
– В создавшейся ситуации Его Величество не видит иного выхода, кроме как провести публичное расследование случившегося. Приступайте!
– Мы можем рассчитывать на вашу помощь, мастер Просперо? – волхв, лысый, как колено принцессы Изабеллы, говорил сдержанно, без лишних эффектов, но маг прекрасно услышал каждое слово.