Рассказы про Васю Снегирева
Шрифт:
— Молотком лучше, — перебил Юрик. — Дал по ноге и… враг запрыгал как мячик.
— Ну и что? А потом он тебе даст…
— Я ему еще!
— А он тебе?
— Я больнее!
— Дурак ты, Юрик, — вздохнул Вася. — Я ему, он мне… Глупости все это! Своих противников нужно благородством подавлять! Я это читал в одной книжке. Ничто так на человека сильно не воздействует, как благородный поступок. А драка — это… тьфу! Что, думаешь, я не могу Кольке Северцеву тумаков надавать? Могу, но не буду. Пускай он сам поймет, что совершил подлость.
— Это
— Ты все знаешь! — усмехнулся Вася.
— Я бы его — молотком, — сказал Юрик. — По ноге, пусть бы попрыгал!
— Думаешь, иначе не дойдет? — задумчиво посмотрел на окно Вася.
— Сначала по одной ноге, потом по другой, — говорил Юрик. — Он бы тогда не запрыгал… Он бы… заплакал!
— Есть, конечно, такие, на которых нужно… силой воздействовать, — продолжал Вася. — Например, на тебя: ну чего ты наш паркет портишь? Иди к себе домой и там колоти. Даже самого себя можешь прибить к полу.
— Самого себя? — поднял на него хитрющие глазищи Юрик. — Я так и сделаю. Прибью штаны гвоздями к полу, а маме скажу, что это твоя работа…
Тут Вася не выдержал: бросился к нему, вырвал из рук молоток, отодрал тапку от паркета и влепил мальчишке звонкую затрещину.
— А говоришь, только дураки руки распускают? — озадаченно посмотрел на него Юрик.
И тут его лицо скривилось, глаза вытаращились, маленький курносый нос еще больше задрался, и мальчишка пронзительно заорал. У Васи даже в ушах зазвенело. Вася видел, как в его горле дрожал от рева маленький язычок, а на глазах не было ни одной слезинки. Но зато Вася не видел того, что видел хитрый мальчишка: дверь раскрылась и на пороге застыли мать и соседка Наталья Николаевна. И лица у них были очень суровые.
— Это он так… нарочно, — растерялся Вася, наконец заметив их.
Ровная нота рева завибрировала, сделалась тоньше. Пустив напоследок петуха, Юрик умолк и спокойно заметил:
— Не нарочно я а взаправду…
И снова как ни в чем не бывало заорал на той же вибрирующей пронзительной ноте.
Наталья Николаевна сорвалась с места, подхватила свое сокровище на руки и стала приговаривать, гладя по голове:
— Что он тебе сделал, Юрочка? Он бил тебя, да?
— Сначала я его, а потом он меня, — мгновенно успокоившись, заявил Юрик. — Я его молотком… по ногам!
Соседка ушла с сыном, а мать уселась на табуретку в прихожей и покачала головой:
— Ну что мне с тобой делать? Не мог с мальчишкой спокойно посидеть какой-то час?
— Ты сама говорила, что с ним и пяти минут не выдержать, — напомнил Вася.
— А что это с паркетом?
— Юрик развлекался, — сказал Вася. — Изображал из себя сапожника. Ему ведь все позволяется…
— Горе мне с тобой, — вздохнула мать.
— Можно, я пойду на улицу?
— Иди в угол, — приказала мать. — И чтобы глаза мои тебя не видели! Горе ты мое луковое!
Стоя в углу, Вася подумал: почему горе луковое? Но так и не понял, а спросить мать не решился, не то вместо тридцати минут заставит в углу весь день простоять.
Отстояв в углу положенный срок, Вася мрачнее тучи вышел во двор. Солнце нещадно припекало, на знойное небо невозможно было взглянуть. Кудлатая дворняжка по кличке Бублик, вытянув все четыре лапы в одну сторону и откинув лопоухую голову, валялась на самом пекле. По сухому черному носу сновали мухи, но собаке было лень даже усами пошевелить. Только редкие ресницы нет-нет да вздрагивали.
Возле каменной ограды под тенью высоченного клена ребята все еще играли в прятки. Все по очереди забивали поленом в землю короткий кол, а потом убегали прятаться. А тот, кто водил, поспешно раскачивал кол, стараясь его поскорее вытащить. Васе очень хотелось к ним присоединиться, но, когда кто-то из ребят позвал, равнодушно ответил:
— Неохота.
Честно говоря, из-за Коли Северцева отказался он. Не хотелось его подменять. Будь кто другой, Вася встал бы у кола.
Обхватив кол руками, Северцев, покраснев от натуги, рывками раскачивал его из стороны в сторону. Но ребята постарались на совесть: кол сидел в земле, как пень.
«Тащи, тащи, ябеда, — позлорадствовал Вася. — Чтобы тебе его вовек не вытащить…» Он отвернулся от Коли и стал смотреть на Бублика, который вдруг повел себя очень странно: то ли ему приснился сон, то ли солнце сильно пекло в голову, только пес вдруг хрипло заворчал, вскочил сразу на все четыре лапы, ошалело завертел головой и стремглав бросился за ворота. Немного погодя послышался истошный лай. Волей-неволей Васе пришлось обратить свой взор на Северцева, который все еще мудрил над колом. На его страдальческом лице выступил пот, огненный хохол прилип ко лбу, глаза он старательно отводил в сторону. И тут Вася не выдержал.
— Ладно, беги прятаться, — сказал он. — Я буду водить…
Но Коля не побежал. Он даже спину не разогнул, а лишь ладонью смахнул с лица пот и, тяжело вздохнув, снова принялся раскачивать упрямый кол.
— Что, силенок не хватает? — Вася присел на корточки рядом, ожидая, когда Коля уступит ему свое место. Но тот еще ниже склонил свою рыжую голову и продолжал взад-вперед двигать кол.
— Иди же, прячься. — Потеряв терпение, Вася хлопнул его по плечу.
— Не пойду, — пробурчал Коля.
— Я же тебе сказал: буду водить.
— Сам прячься…
— Это не по правилам, — возразил Вася, не понимая, что творится с Северцевым. — Водит тот, кто пришел последним.
— Я… я… — У Коли, казалось, язык отсох, обычно он в карман за словом не лезет. — Я знаешь кто!
— Знаю… — начиная соображать, ответил Вася. — Ты… тебе голову напекло, как Бублику… Видел, как он вдруг в подворотню сиганул?
— Какой еще Бублик? — быстро взглянул на него и сразу же опустил глаза Коля.
— Давай вдвоем тащить? — предложил Вася, берясь одной рукой за кол.