Рассказы
Шрифт:
— На левой ноге у меня большой палец тоже болит, — сказал я доктору.
— Как и следовало ожидать, — ответил он спокойно. — Обыкновенный халлукс ригидус. Все это от спины. На что еще жалуетесь?
— Я не могу поднять рук. Вот так, видите? И согнуть в локте не могу. Вот так. Вот, смотрите… Ай, черт возьми, какая боль! И такого движения не могу сделать никак. Вот… Айй!..
— Зачем же вам нужно выкручивать себе руки таким способом? — удивленно спросил доктор.
— Зачем? Затем, что иначе я не могу ни рубашки надеть,
— Оставайтесь в таком положении, посмотрим вашу руку. Так, та-ак. Ясно. Острое воспаление плечевого сустава. Периартритис хумеро-скапулярис. Больно?
— Больно, больно…
— Отлично. Бурситис калькареа эт перитенденитис крепитанс.
— Есть хоть какая-нибудь надежда?
— На что?
— На выздоровление.
— Надеяться всегда следует до тех пор, пока больной жив. А почему вы этак пыхтите? У вас что, живот пучит?
— Нет, но поясницу ломит, как черт…
— Не ругайтесь. Не надо. Больной должен иметь выдержку. Ведь все еще впереди. Если больной выздоровеет, путь его устлан розами. А не выздоровеет — розами покроют его последнее прибежище.
— О, проклятая спина… — простонал я. — Зачем я не родился дождевым червяком?..
— Тогда бы вы попали на крючок к какому-нибудь воскресному рыболову. Не стоните, не охайте зря: вы только напрасно тратите силы. Вам следовало бы знать, что повреждения позвоночника в наше время так же широко распространены, как мозоли на ногах. Плохая осанка, плохая осанка. А причиной всему — позвонки.
— Позвонки, позвонки! Черт бы побрал все позвонки! Я ими сыт по горло.
— Сейчас вас мучает ишиас. У вас явный случай синдрома искиадикум. Если вы можете минуточку не стонать и не охать, я расскажу вам всю вашу подноготную. Ваш позвоночник состоит из тридцати четырех позвонков; семь шейных, двенадцать грудных, пять поясничных, пять крестцовых и пять копчиковых…
— Знаю, знаю! Я их считал и пересчитывал десятки раз на дню за последние одиннадцать лет. Айй!.. Адская боль… Неужели ее нельзя ничем облегчить? Я согласен на все, жгите хоть ляписом, травите лизолом, муравьиной кислотой — любой гадостью.
Доктор поднял вверх указательный палец и сказал, подозрительно прищуриваясь:
— Поглядите-ка сюда, вот сюда… Что вы видите?
— Палец.
— Один или несколько?
— Один палец, длинный и костлявый.
— Хорошо. У вас нервы проверяли?
— Проверяли. И кровь, и мочу, и желудочный сок, уши, горло, зубы и полость рта, сердце, печень, селезенку — все обследовали… и бумажник…
— Все ясно.
— И каков окончательный диагноз?
— Вскрытие покажет. Но прежде вам надо будет сделать миелографию…
— А еще что?
— Спинно-мозговую пункцию. В промежуток между третьим и четвертым поясничными позвонками вводится игла, с помощью которой берется жидкость на анализ. Исследование этой жидкости чрезвычайно важно для диагностики заболеваний центральной нервной системы. Вы согласны лечь на исследование?
— Согласен, — ответил я, скрепя сердце, как жених по время венчания.
И в тот же день у меня отнялась нижняя часть тела. Иглу мне вонзили в субаракноидальную полость, и врач-рентгенолог хлопотал вокруг меня, как будто готовил свинью для заклания. Меня крутили и переворачивали, как шашлык на вертеле, и вскоре я уже был почти готов для вскрытия. После тщательного изучения рентгеновских снимков и анализа спинно-мозговой жидкости мой лечащий врач пришел ко мне с сияющим лицом и воскликнул:
— Все дело в четвертом позвонке!
— Старая песня, — ответил я мрачно. — Пятнадцать докторов пели мне то же самое вот уже одиннадцать лет. Я запомнил наизусть: синдрома искиадикум. Партуриунт монтес, насцетур ридикулюсмус…
— Что?
— Квэ медикамента нон санант, феррум санат; квэ феррум нон санат, эа инкурабилиа юдикаре оппортет…
Доктор взял мою руку и нащупал пульс.
— Вы говорите по-латыни? — радостно воскликнул он.
— Умирающий говорит на умершем языке, — ответил я. — Одиннадцать лет у меня болит поясница. Одиннадцать лет я слушаю речи врачей. Нет худа без добра: чему-то я за это время научился. Натуральный метод — эффективный, хоть и болезненный, способ изучения классических языков.
— Как вы себя чувствуете сейчас?
— Так, словно жду очереди на гильотину.
— Голова кружится?
— Кружится, кружится… Галилей был прав: Земля вертится.
— Ясно. Воспаление среднего уха и остаточная боль после миелографии. Бертиго отогеника эт долорум пост миелографиа.
— Более того! Еще и миопатиа дисталис тарда хередитариа. Кредо, квиа абсурдум эст.
Доктор, помрачнев лицом, поспешно вышел из палаты. Он отдал распоряжение старшей сестре, чтобы меня готовили к выписке: дома мне будет лучше, никто не помешает мне бредить потихоньку.
Итак, медицина от меня отступилась. Вернувшись домой, я решил стойко ждать конца. Но смерть болящего плетется медленно. Я ждал, ждал да и послал за старым знакомым массажистом и народным целителем, который жил и добывал себе пропитание предсказанием погоды, разными знахарскими фокусами, а больше — попрошайничеством. Старичок, которому недавно исполнилось 97 лет, пришел и бодрым голосом спросил:
— Что же это тебя, здорового мужика, так скрючило?
— Синдрома искиадикум…
— Скажи по-человечески, чтобы и я понял. Где болит-то?
— Спина…
— В пояснице, что ли?
— И в пояснице и понемногу везде.
— А покажи-ка, что за постель у тебя? Ах, вот какая…
Старик пощупал своими похожими на рачьи клешни руками пружинный матрас и мягкий тюфяк моего ложа. И вдруг он издал радостный клич, как будто нашел под тюфяком нераспечатанную бутылку водки: