Рассказы
Шрифт:
С Т Е П К А. Да какая она из себя-то?
И З В О З Ч И Ц А. А, известно дело, гунявая.
С Т Е П К А. Ишь... Профессорша, верно.
И З В О З Ч И Ц А. Да уж не без того. И старшая дворничиха говорит: лови, говорит, ее, шилохвостку... она, говорит.,.
С Т Е П К А. Постой. Я сейчас доложу. (Входит в столовую и выходит оттуда с профессоршей.)
П Р О Ф Е С С О Р Ш А (протягивая руку извозчице). Здравствуйте, здравствуйте... Впрочем, с кем имею честь?
И З В О З Ч И Ц А. А вот чести-то и не имеешь, коли человека
П Р О Ф Е С С О Р Ш А (Степке). Я их не понимаю... Чего мне... Может быть, через ваше посредство, так сказать...
С Т Е П К А. Это извозчица. Шесть гривен им нужно-с.
П Р О Ф Е С С О Р Ш А. Да? Шесть гривен? Какая странная потребность... (Дает деньги.) Извольте... виновата... Ничего, что медными?..
И З В О З Ч И Ц А (взглядывая на нее). Ч-черт! Никак, ошиблась. (Чешет голову пятерней.)
П Р О Ф Е С С О Р Ш А. Ошиблась я в вас или вы во мне?
И З В О З Ч И Ц А. Сразу-то оно и не разберешь. Потому как та была гунявая, а и ваша милость... не в обиду будь... да и дворничиха говорит, лови ее, шилохвостку, это вашу, значит, милость, не вашу, то есть, а, к примеру сказать, ежели... на чаек бы, потому как здесь ошибка, так мне с вас гривенничек за бесчестье.
С Т Е П К А. Пошла ты вон, пьяница. Вот кликну швейцариху. Она те в три шеи. (Выталкивает извозчицу из двери.)
П Р О Ф Е С С О Р Ш А (присматриваясь к Степке). Какой вы... хи, хи. Бантик у вас на шейке, хи... хи... малявацька вы холосенькая, тю-тю-тю...
С Т Е П К А (в страхе подгибает колени). Госпожа профессорша... Чего-с... Сию минуту-с... О Господи, наваждение египетское...
П Р О Ф Е С С О Р Ш А (семенит ногами к Степке и берет его за подбородок). Тю-тю-тю...
П Е Т Р Н И К О Л А Е В И Ч (вбегая). Лили! Лили! Что здесь такое? Зачем тебя вызывали?
П Р О Ф Е С С О Р Ш А. Чего ты суетишься, Петруша. Я деньги платила извозчице.
П Е Т Р Н И К О Л А Е В И Ч. Какой извозчице?
П Р О Ф Е С С О Р Ш А. Гм... трудно определить... Кажется, пьяной.
С Т Е П К А. Это они извозчице платили, которая вас, значит, сюда привезла...
П Е Т Р Н И К О Л А Е В И Ч. Как сюда привезла? Ведь мы же на своих приехали, в коляске!
П Р О Ф Е С С О Р Ш А. Ну да, ну да... Она и сама говорила, что ошиблась. Не суетись, Петруша, все в порядке...
П Е Т Р Н И К О Л А Е В И Ч. А зачем ты сейчас этого горничного за шею держала?..
П Р О Ф Е С С О Р Ш А. Я... я... я думала, что это ты... Он так справа зашел, понимаешь? И ты часто справа стоишь, и... и здесь получилась иллюзия ... рефлекторный обман правой половины левого мозгового полушария... Явление, которое нужно будет еще разработать...
П Е Т Р Н И К О Л А Е В И Ч. Ах нет, не нужно, не нужно! Ты не разрабатывай, пусть лучше кто-нибудь из ассистенток...
Уходят в столовую. Степка в другую дверь. Через минуту из той же двери
входит д е н щ и х а.
Д Е Н Щ И X А. Ишь... не в те двери попала. (Заглядывает.) Столовая там. Господа питаются... Генеральша-то моя чвакает - аж сюда слышно.
С Т Е П К А (входит с блюдом). Ай!..
Д Е Н Щ И Х А. Степану Ильичу, наше вам. Глаза нале-во! Куды вы эдак рысью марш направляетесь?
С Т Е П К А (отмахиваясь блюдом и роняя котлеты) . А ну вас! Как сюда попали?
Д Е Н Щ И Х А. Перекусила малость и запила малость перекусочку-то. Федорушка поднес. Хорош Федорушка-то, а ты, Ильич, еще лучше (убежденно), ты, Ильич, - ягода. И я всегда согласна тебя осчастливить. Ты мое честное имя трепать не будешь, поведение твое самое выдающееся. А я всегда за себя постою. Слыхал нашу солдатскую песню? (Поет и приплясывает.)
Их, солдатка рядовая,
Сама себе голова я,
Как уеду я подальше
От своей от генеральши.
А вашу мужчинскую скромность ценю. И за вас грудью всегда пойду па всякого супостата. Грудью! Так точно-с! А вы меня за то всегда можете угостить-с. (Поднимает с пола котлету, вытирает обшлагом и ест.) Потому, как поется у нас в песне: "И за любовь мою в награду ты мне слезку подари!.."
С Т Е П К А (подбирая котлеты на блюдо, денщиха помогает, вытирает котлетки рукавом). О Господи, Соломонида Фоминишна! Да ведь мы к вам завсегда... Ой, Господи, никак, идут. (Бежит с блюдом в столовую.)
Денщиха уходит. Из столовой быстро выходит о т е ц. За ним т е т я М а ш а,
за ней гурьбой остальные.
Т Е Т Я М А Ш А (с бутылкой шампанского в руках). Нет, Шурочка, ты должен покориться. Это старинный польский обычай. Когда мы стояли в Польше, у нас ни один обед без этого не обходился. Всегда перед пирожным кто-нибудь предлагал выпить из сапожка хозяина дома.
О Т Е Ц. Но ведь мы не в Польше... Мне так неловко.
В С Е. Пустяки! Нужно! Что за глупости! Это так весело! Оригинально! Обычай!
М А Т Ь. Ну, полно кривляться! Сам радешенек. Снимай сапог! Чего ломаешься?
Отец садится и медленно стягивает с ноги высокий сапог.
Т Е Т Я М А Ш А. Ну, вот и отлично! Давай сюда! Вот так. (Выливает бутылку в сапог.) Степочка! Тащи, дружок, еще бутылочку! Еще две! Две тащи! Постой, тебе самому не откупорить - Катя, помоги ему.
Выливает еще две бутылки. Сапог растягивается в вышину.
Давай еще две.
М А Т Ь (тревожно). Может быть, одной довольно? Эдакая прорва... Ну и размер...
Т Е Т Я М А Ш А. Лей еще! Вот так, за здоровье прекрасных мужчин! Ура! Пью первая!
П Р О Ф Е С С О Р Ш А. Я! Я первая. Я не могу пить после вас! У вас во рту, наверное, всякие молекулы... Мне не поднять... Помогите... Подоприте снизу...
Тетя Маша поднимает сапог за каблук, вино выливается па профессоршу.
П Р О Ф Е С С О Р Ш А (захлебываясь). Ай, тону! Тону! У меня очки всплыли! Спасите! Я жить хочу!
Петр Николаевич рыдает у нее па плече.
М А Т Ь (Маше). Что ты наделала?