Рассказы
Шрифт:
Пока телеги, меченные меловым знаком, проезжали по улице в тусклом свете сгущавшихся сумерек, на пороге каждого дома стояли женщины и дети; и грустное выражение, с каким они посматривали на конфискованную собственность, недвусмысленно свидетельствовало о том, что все население Незер-Мойнтона связано с делами незаконной торговли.
– Ну, Лиззи, вот достойный финал вашей авантюры, - сказал Стокдэйл, когда скрип колес почти уже замер вдали.
– Я благодарю бога за то, что вам удалось, не навлекши на себя подозрений, выпутаться из этой истории и все ваши потери ограничились
– Только не сейчас, мистер Стокдэйл, погодите немного, - ответила Лиззи.
– Сейчас мне нужно уйти на минутку.
– Неужели опять на этот ужасный спуск?
– спросил он беспомощным тоном.
– Нет, не туда. Я только хочу узнать, чем закончатся сегодняшние дела.
Он ничего не ответил, и она пошла к двери, но медленно, как будто выжидая, не скажет ли он еще чего-нибудь.
– Вы не вызвались пойти со мной, - сказала она наконец.
– Вы, наверное, ненавидите меня после сегодняшнего?
– Как вы можете так говорить, Лиззи, вы же знаете, я хочу только одного - чтобы вы больше не участвовали в этих делах! Пойти с вами! Разумеется, я пойду, хотя бы только для того, чтобы уберечь вас от опасности. Но зачем вам опять идти?
– Затем, что не могу я сейчас сидеть дома сложа руки. Там что-то происходит, и я должна знать что. Пойдемте!
И они вышли вдвоем в темноту надвигающейся ночи.
Дойдя до проезжей дороги, Лиззи свернула направо, и Стокдэйл скоро заметил, что они идут в ту же сторону, куда уехали повозки с захваченной контрабандой. Лиззи опиралась на его руку и время от времени вдруг придерживала его за локоть, показывая этим, что надо остановиться и прислушаться. Первую четверть мили они прошли довольно быстро, и после двух или трех таких остановок Лиззи сказала:
– Я уже слышу их - а вы?
– Да, я слышу скрип колес. Но что из этого?
– Мне только хочется знать, далеко ли они успели отъехать от нашей деревни.
– Ах, вот оно что!
– воскликнул Стокдэйл, которого вдруг осенила догадка.
– Затевается что-то недоброе! Теперь я припоминаю, когда мы выходили из деревни, там не было видно ни одного мужчины.
– Тсс!
– прошептала она. Скрип колес внезапно прекратился, сменившись иными звуками.
– Там дерутся!
– воскликнул Стокдэйл.
– Там может произойти убийство! Лиззи, пустите, я иду туда. Совесть не позволяет мне стоять здесь и ничего не делать!
– Никакого убийства не произойдет, и даже головы никому не проломят, сказала Лиззи.
– Наших тридцать, а их всего четверо; ничего плохого не будет.
– Значит, там действительно свершается нападение!
– воскликнул Стокдэйл.
– И вы знали об этом заранее. Почему вы держите сторону тех, кто нарушает закон?
– А почему вы держите сторону тех, кто отбирает силой у деревенских торговцев то, что они честно купили во Франции на свои собственные деньги? сказала она твердо.
– Купля эта нечестная.
– Нет, честная!
– возразила она.
– Оулет, и я, и все остальные, - мы заплатили по тридцать шиллингов за каждый бочонок еще до того, как их погрузили на борт в Щербуре! И если король, который для нас ровным счетом ничто, посылает своих чиновников, чтобы они крали у нас наше добро, так мы имеем право выкрасть его обратно!
Стокдэйл не стал вступать в пререкания и шел все так же быстро туда, откуда доносился шум; Лиззи держалась с ним рядом.
– Вы только не вмешивайтесь, дорогой Ричард, хорошо?
– с беспокойством сказала она немного погодя, когда они уже приближались к месту событий.
– Не надо подходить ближе. Это уже Уормел-Кросс, тут-то и должны были их захватить. Вы ничем не поможете, только вам самому попадет.
– Сперва выясним, что тут происходит, - сказал Стокдэйл.
Они прошли еще немного, и снова послышался скрип колес. Стокдэйл сообразил, что теперь повозки движутся им навстречу. Еще минута, и впереди показались все три телеги; Стокдэйл и Лиззи сошли в канаву, чтобы дать им проехать.
Вместо четырех сопровождающих, как это было, когда телеги выезжали из деревни, теперь подле них шла целая ватага человек в двадцать - тридцать, и у всех, как это к изумлению своему увидел Стокдэйл, лица были вымазаны сажей. В толпе он заметил шесть или семь крупных женских фигур, и по их широкому шагу определил, что это переодетые мужчины. Телеги проехали, а пятеро из толпы отстали от прочих и подошли к Лиззи и ее спутнику.
– По этой дороге временно прохода нету, - сказала одна из высоченных женщин, у которой локоны, длиною в добрый фут, свисали согласно тогдашней моде вдоль щек. Стокдэйл по голосу узнал, что это не кто иной, как Оулет.
– Почему же?
– спросил Стокдэйл.
– Ведь это проезжий тракт.
– Послушайте-ка, вы, юноша, - начал было Оулет.
– Ба, да это методистский проповедник! И вы тоже тут, миссис Ньюбери? Ну, так вот что, Лиззи, незачем вам сюда идти. Они уже все улепетнули, и народ отобрал свое назад.
Затем мельник пустился догонять своих товарищей. Стокдэйл и Лиззи также повернули к дому.
– Я б от души желала, чтобы ничего этого не было. Но нас вынудили, сказала она тоном сожаления.
– Если бы акцизникам удалось увезти бочонки, половина жителей в нашей деревне целый месяц, а то и два, терпела бы нужду.
Стокдэйл, по-видимому, ее не слушал.
– Нет, я не могу так уйти, - сказал он.
– Почем знать, может быть, все четверо акцизников убиты.
– Убиты!
– с презрением воскликнула Лиззи.
– Нет, у нас тут убийством не занимаются.
– Во всяком случае, я дойду до Уормел-Кросса, я хочу сам удостовериться, - решительно сказал Стокдэйл и, - даже не пожелав ей благополучного возвращения домой, повернул обратно. Лиззи стояла и смотрела ему вслед, пока его не скрыла тьма, затем печально побрела к Незер-Мойнтону.
На дороге было пустынно - в такое время года, да еще ночью здесь иной раз часами не попадался навстречу прохожий. Стокдэйл шел и не слышал ни единого звука, кроме скрипа собственных шагов; наконец он очутился возле лесных зарослей у дороги к Уормел-Кроссу. Но еще не доходя до перекрестка, он услышал голоса, несшиеся откуда-то из чащи.