Рассказы

Харди Томас

Перед сном они болтали о всякой всячине, и наконец разговор зашел о том, как, бывает, переодеваются в чужое платье с какой-нибудь целью. Фермер сказал, что не раз слыхал о таких проделках, но Джорджу, по его словам, все это было в диковинку. Вскоре фермер заснул.

Рано утром, когда фермер еще крепко спал (я рассказываю все так, как слышал), наш Джордж тихо слез с кровати и облачился в одежду фермера. А в карманах у фермера были деньги. Джордж, однако, прельстился лишь добротной одеждой и крепкой лошадкой фермера; он, видите ли, на ярмарке обстряпал одно сомнительное дельце, и ему не хотелось, чтобы при встрече его сразу могли узнать. В его намерения совсем не входило забирать деньги своего приятеля, или,

точнее, брать больше, чем было нужно для того, чтобы заплатить по счету в гостинице. Поэтому, отсчитав необходимую сумму, он оставил кошелек на столе и сошел вниз. В гостинице накануне вечером никто особенно не разглядывал новых постояльцев, и те из слуг, которые в этот ранний час были уже на ногах, не усомнились в том, что Джордж это и есть фермер. Он щедро рассчитался и велел подать себе лошадь фермера, - и опять-таки никто этому не удивился, и он преспокойно поехал на чужой лошади, как на своей собственной.

Через полчаса фермер проснулся и, оглядевшись, обнаружил, что друг его Джордж исчез, надев его платье и великодушно оставив ему свой потрепанный наряд. Однако вместо того чтобы поднять тревогу, он долго сидел в кровати, о чем-то глубоко задумавшись.

– Деньги, деньги он увез, - размышлял он вслух, - вот что жалко. Но зато и одежду тожеТут он увидел, что деньги или по крайней мере большая их

часть лежит на столе.

– Ха-ха-ха!
– захохотал он и пустился приплясывать по комнате. Ха-ха-ха!
– не унимался он, посылая улыбки своему отражению в зеркальце для бритья и в бронзовом подсвечнике. И при этом махал руками, словно фехтуя невидимой шпагой.

Затем он натянул на себя одежду Джорджа и сошел вниз. Его, видимо, ничуть не огорчило, что его принимают за другого, и даже когда он обнаружил, что ему подсунули старую клячу, а его собственную лошадь увели, он не выказал никакого возмущения. Ему сказали, что друг его уже заплатил по счету, что весьма его обрадовало. Не дожидаясь завтрака, он оседлал лошадь Джорджа и покинул гостиницу.

Он пустил лошадь не по большаку, а по проселочной дороге, не подозревая, что именно по этой дороге поскакал и Джордж. Не успел он проехать и двух миль в обличий Джорджа Крукхилла, как вдруг на повороте дороги увидел, что какой-то человек отбивается от двух деревенских констеблей. Это был его дружок, похититель платья и лошади. Но фермер и не подумал броситься к нему и предъявить права на свою собственность; наоборот, он хотел было свернуть в ближайший лесок, только его уже заметили.

– На помощь! На помощь!
– кричали констебли.
– Именем короля!

Волей-неволей фермеру пришлось подъехать.

– Что случилось?
– осведомился он с большим хладнокровием.

– Дезертир!
– закричали те.
– Его судить будут и расстреляют без всяких разговоров. Несколько дней тому назад он бежал из драгунского полка в Челтенгэме; за ним выслали погоню, но солдаты нигде не могут его найти, и мы обещали: если он нам попадется, непременно схватим и доставим к ним. Понимаете, этот негодяй на следующий же день повстречался с одним почтенным фермером и подпоил его в какой-то гостинице. И давай его улещать - какой, мол, он бравый молодец, да какой бы из него вышел хороший солдат - и уговорил поменяться с ним одеждой, чтобы, видите ли, посмотреть, как ему пойдет военная форма. И простак согласился. Тогда дезертир сказал, что шутки ради сходит показаться хозяйке: интересно, узнает ли она его в другом платье. Ушел - и только его и видели! А фермер Джолис так и остался в чужой солдатской форме. Плут и деньги унес с собой. А когда фермер заглянул в конюшню, то оказалось, что и лошади нет.

– Каков негодяй!
– воскликнул фермер.
– Так, значит, это и есть тот самый мерзавец?
– он показал на Джорджа.

– Нет, нет!
– завопил Джордж, причастный ко всей этой истории не больше, чем новорожденный младенец.
– Это не я, это - он! Это на нем была одежда фермера Джолиса. Мы ночевали вместе, и он нарочно заговорил о переодевании, чтобы я решил поменяться с ним одеждой. То, в чем он одет, это все мое!

– Только послушайте этого негодяя!
– закричал молодой фермер, обращаясь к констеблям.
– Чтобы выгородить себя, он готов обвинить первого встречного. Нет, братец служивый, - не на таких напал!

– Да, да - не на таких напал!
– закричали те в один голос.
– У него еще хватает нахальства нести эдакий вздор, хотя мы, можно сказать, накрыли его с поличным. Ну да, слава богу, теперь-то мы уже надели на него наручники!

– Да, слава богу, - сказал молодой человек.
– Ну, мне пора. Счастливо вам доехать и благополучно его доставить.

И он пустил свою клячу во весь дух.

А тем временем констебли, охраняя Джорджа справа и слева, взяв под уздцы его лошадь, двинулись прямо в противоположном направлении - к той самой деревне, где они встретили отряд солдат, высланный на поиски дезертира.

– Пропал я, пропал! Меня теперь расстреляют!
– причитал Джордж.

Не прошли они и мили, как отряд встретился им снова.

– Здорово!
– сказал старший констебль.

– Здорово!
– ответил капрал, возглавлявший отряд.

– Поймали мы вашего-то!
– заявил констебль.

– Где же он?
– удивился капрал.

– Да вот же! Только он теперь без формы, вот вы его и не узнали.

Капрал с минуту внимательно разглядывал Джорджа, потом покачал головой и сказал, что это совсем не тот.

– Да ведь дезертир-то поменялся одеждой с фермером Джолисом и уехал на его лошади, - ну и вот вам, пожалуйста, все тут - и одежда и лошадь!

– Нет, не он, - заявили солдаты.
– Наш был высокий, молодой, с родинкой на правой щеке, и выправка у него военная, не то что у этого.

– Я же говорил их милостям, что это не я, - подал голос Джордж.
– А они не верят.

Так-то и выяснилось, что молодой фермер это и был сбежавший драгун, а Джордж Крукхилл тут ни при чем. То же самое подтвердил и фермер Джолис, вскоре прибывший на место происшествия. Поскольку Джордж ограбил грабителя, приговор ему вынесли сравнительно мягкий, а дезертира из драгунского полка так и не нашли. Двойное переодевание помогло ему удрать. Впрочем, лошадь Джорджа он бросил, проехав всего несколько миль: увидел, наверно, что ехать на такой кляче труднее, чем идти пешком.

Сомнительные личности Лонгпаддла и темные их похождения, no-видамому, интересовали мистера Лэкленда гораздо меньше, чем обыкновенные люди и повседневные события, хотя его попутчики и предпочитали повествовать о первых. Под конец он осведомился - в первый раз за всю беседу - о некоторых молодых особах прекрасного пола, вернее, о тех, которые были молоды, когда он покинул родную деревню. Его собеседники, по-прежнему придерживаясь той точки зрения, что из ряда вон выходящее заслуживает больше внимания, нежели обыденное, не позволили ему остановиться на бесхитростных историях тех женщин, которые прожили жизнь тихо и незаметно. Они спросили его, помнит ли он Нетти Сарджент.

– Нетти Сарджент - да, кажется, припоминаю. Это та девушка, что жила вместе с дядей в крайнем доме около рощи, если меня не обманывают воспоминания детства.

– Она самая. Ну, это, я вам скажу, сэр, была девица! Не то чтобы за ней какой грех водился, но никогда нельзя было угадать, что она выкинет. Надо ему рассказать, как она продлила аренду на свой дом, а, мистер Дей?

– Надо, - подтвердил непризнанный миром старый художник.

– Вот вы и расскажите. У вас это поскладнее выйдет, чем у кого другого, да и законы вы лучше знаете.