Рассказы
Шрифт:
– Идем, - сказал милиционер и подтолкнул Митьку в плечо.
– Да не вздумай драпать.
Где уж тут драпать. У Митьки и ноги-то ослабели.
Они пошли по улице Герцена. По той самой, где он, Митька, родился и без особых несчастий прожил почти двенадцать лет. Мимо швейной мастерской, где работала мать Витальки Логинова; мимо забора, где нарисована была мелом старая лошадь, похожая на генерала Франко (Павлик Шагренев рисовал), мимо его, Митькиного, двора с двумя тополями, двухэтажным домом и флигелем.
Хорошо, что хоть знакомые не встретились. Попалась навстречу маленькая девочка с жестяным бидоном - свободная и счастливая. Протарахтел голубой автобус - в нем тоже ехали счастливые и свободные люди. А по тротуару шагал несчастный арестованный Митька.
Потом они зашагали по Садовой. "Во второе отделение ведет", обреченно подумал Митька. Чуть повернул голову и взглянул на своего конвоира. Молодой совсем, новичок наверно. Обрадовался, что поймал "нарушителя"". Жулика или шпиона поймать не может, вот и привязался к Митьке.
Странно даже: такой парень, вроде и не злой с виду, на артиста Алейникова похож, а прицепился, как самая вредная зануда.
– Шагай-шагай, - поторопил милиционер, - не крути головой.
– Подумал и добавил: - А еще, наверно, пионер...
– Ну и что...
– хмуро сказал Митька.
– Ну и то. Вот узнают в школе, тогда увидишь что.
– Сейчас каникулы. Мы уже все экзамены сдали.
– Ничего, разберемся. Как фамилия?
– Сидоров.
Хоть и растерян был Митька, а сообразил: нет никакого смысла называть свою собственную фамилию.
– Имя?
– Валерий.
– Где живешь?
– На Перекопской. Дом три, - сказал Митька и с грустью вспомнил хорошего человека Валерку Сидорова, который жил раньше на Перекопской, а недавно уехал в Пензу.
– Ладно, шагай, - снова сказал милиционер.
Рядом был дощатый забор стадиона. В Митьке вдруг будто пружина сработала! Секунду назад он и не думал о бегстве, а тут вдруг кинулся к забору, подскочил, подтянулся изо всех сил, закинул ногу на кромку...
Крепкие пальцы ухватили Митьку пониже колена.
– Вы куда, гражданин Сидоров? Нам вроде бы не футбол смотреть.
Митька тяжело прыгнул в траву у тротуара.
– Странно даже, - сказал милиционер.
– Шли, раз говаривали... И вдруг - бац! Ведь договаривались же: не драпать.
– Ну что вам от меня надо?! Что я такого сделал? !
– с прорвавшимся отчаянием воскликнул Митька.
– А тумбу кто дырявил? Может быть, я? Ты.
– "Дырявил"! Одна малюсенькая дырочка! Зале пят - вот и все.
– Если все будут по тумбам стрелять, что получится?
– Все не будут, - безнадежно сказал Митька.
– Рейку зачем оторвал от штакетника? Разве не хулиганство?
– Я ее только на минуточку. Я потом бы опять приделал.
– Врешь, - убежденно сказал милиционер.
"Вру", - подумал Митька и сказал:
– Ничуточки.
– Всю траву, можно сказать, в газоне вытоптал...
– Траву? Да там чертополох один, только ноги обо драл. Во!
– Для убедительности Митька ухватил себя за щиколотку и подтянул вверх ногу. Царапины были похожи на след кошачьих когтей. Но милиционер не разжалобился.
– Не скачи. Больше не ускачешь.
Он взял Митьку за локоть.
– Пустите, - хмуро попросил Митька.
– Я больше не побегу.
– Знаем мы это дело.
– Ну... честное пионерское, не побегу. Пустите. А то знакомые встретятся, скажут: ведут, как вора.
– Честное пионерское начал давать... А ты пионер? У тебя и галстука-то нет.
– Просто не надел сегодня. Ну вот я за значок берусь, он со звездочкой. Значит, не вру. Ну честное слово!
Митька ухватился за .тяжелый значок "Ворошиловского стрелка" второй ступени, которым оттягивал левый край матроски.
– Не считается это, - возразил милиционер.
– Значок-то не твой.
– Не мой?!
– А твой, что ли? Был бы хоть еще маленький, а то взрослый "Ворошиловский стрелок"! Ты голову не морочь. Такой значок заработать это не стрелы пулять, подвергая опасности прохожих.
– Во-первых, - сипловатым от обиды голосом сказал Митька, - никого я не подвергал. Во-вторых, значок все равно мой? Вот!
Ему часто не верили, и он привык, но сейчас обида была сильная: схватил, ведет куда-то, насмехается да еще и не верит! Сам небось и стрелять не умеет как следует, хоть и нацепил кобуру с наганом.
Из нагрудного кармашка выхватил Митька сложенный вчетверо листок, уже порядком измочаленный и потертый на сгибах. С лиловой печатью Осоавиахима и подписью военрука. Это было временное удостоверение (для настоящего не нашлось корочек, обещали дать потом).
Отпечатанные на машинке слова отчетливо свидетельствовали, что "ученик пятого класса "Б" школы-десятилетки № 1 Дмитрий Вершинин выполнил норму..." Дмитрий Вершинин! А не...
Митькина рука остановилась в воздухе. Но милиционер выхватил из пальцев бумажку. И на лице его расцвела улыбка. Радостная, как у мальчишки, который выиграл спор.
– Я же говорил - не твой! Тут же не твоя фамилия!.. Постой...
– Лицо его опять стало спокойным, а потом строгим.
– Ты Сидоров или Вершинин?
– Вершинин, - тихо сказал Митька и стал смотреть в сторону. Они помолчали несколько секунд.
– Нехорошо, гражданин Вершинин, задумчиво заговорил милиционер. Чужая фамилия. Попытка к бегству...
"Издевается", - понял Митька. Милиционер оторвал глаза от документа и пристально глянул на Митьку.
– А кто у тебя отец?