Рассказы
Шрифт:
Я думаю, что любовь – великое чувство. Нам хорошо вместе. Мы весь день были на работе, каждый на своей, и мечтали об этом моменте, ежесекундно думали друг о друге.
Любовь – это когда на других девушек не встаёт. А на любимую – встает. Но и это не главное. Как же хорошо просто быть рядом с ней!
Мы идём по бульвару, солнце палит мою кожу, ветер треплет мои волосы. Мы держимся за руки.
– Нарви мне цветов! – требую я.
Озираясь, как вор, он срывает с клумбы
– Давай покружимся! – требую я.
Он неуклюже хватает меня за руки, я бросаю букет на грязный асфальт, и мы начинаем кружиться. Прохожие с интересом смотрят на нас: кто-то с улыбкой, кто-то враждебно. Перед моими глазами его хмурое лицо на фоне размазанного горизонта, домов и деревьев. Останавливаемся и идём дальше.
– Я устала! – говорю я.
Мы садимся на скамейку, прижавшись друг к другу. Он грубо притягивает меня к себе. В его глазах я вижу нетерпение и похоть. Как изголодавшийся зверь, он впивается в мои губы. Я устало закрываю глаза: будь что будет.
Я думаю, зачем же я встречаюсь с ним? Я не люблю его, а ему от меня нужно только одно. Весь рабочий день я с ужасом ждала этой минуты. Он мне противен, этот богатый очкастый великовозрастный дядя с жёлтыми зубами и большим пузом.
Любовь – это развлечение для обеспеченных. Так говорит моя мама. И если я хочу выбраться из нищеты, мне остаётся только набраться терпения, улыбаться ему, стать его женой. А потом… Потом будет проще.
2004
Помнить, но забыть
Знаете ли вы, что с момента рождения в мозгу человека уже существуют 14 миллиардов клеток, и число это до самой смерти не увеличивается. Напротив, после 25 лет оно сокращается на 100 тысяч ежедневно. За минуту, потраченную вами на чтение страницы, умирают около 70 клеток. После 40 лет деградация мозга резко ускоряется, а после 50 – нейроны (нервные клетки) усыхают, и объём мозга сокращается?
– Помнишь, как борщ варить? – озабоченно спрашивает жена, поглядывая на часы. – Ты же знаешь, Ярик любит борщ.
– Конечно, помню! А ты знаешь, что в капусте много белка, которому не хватает лишь нескольких аминокислот, чтобы стать равноценным животным белкам? А витамина C там почти столько же, сколько в лимоне! А…
– Да-да, конечно. Не забудь взять сменную обувь Ярику в садик. Тридцать первого не забудь встретить: рейс S739. А завтра вечером подъедут ставить окна, помнишь? Будь дома!
– Помню… Только знаешь, не лежит у меня душа к пластиковым окнам. Ты же знаешь, они плохо проводят воздух и создают своего рода парниковый эффект…
– Милый, мы закрыли эту тему! Всё, я опаздываю уже. Счастливо!
– Счастливого… –
Садится в такси и мчится в аэропорт.
Вечером после работы забираю Ярика из садика, везу его к матери. Сам звоню Генке, лучшему другу.
– Да! – Генка уже навеселе. На заднем плане – какой-то шум и веселые голоса.
– Ген, здорово! Что делаешь, какие планы?
– Э-э-э… Вообще-то у меня день рождения сегодня. Празднуем вот, в «Третьем тайме» сидим. Подъезжай.
Что за хрень! Как я мог забыть! Чёрт…
– Да ну! Блин, аська что-то ничего не сообщила… – оправдываюсь я. – Извини, друг, поздравляю с днюхой! Счастья, здоро…
– Андрюха, хорош! – перебивает Генка. – Приедешь – поздравишь. Давай: ноги в руки – и бегом. На подарки не отвлекайся, не суть важно.
– Понял. Еду.
– Ага, давай. А в аське я не зареген, брат. Всё, жду.
По дороге вижу «Как убивали „Спартак“», беру Гене в подарок и спускаюсь в метро.
– А вот и Андрюха! – оживляются за столом. – Давай штрафную!
Наливают водки. Генка выходит из-за стола, обнимает. Меня усаживают, но под крики: «Андрюха, тост!» – встаю снова.
Поднимаю рюмку:
– Гена, дружище! Сегодня тебе исполнилось… исполнилось… – не могу вспомнить, сколько же Генке. Он на полгода младше, а мне 23, но я родился зимой, а он летом, а сейчас лето, значит…
«Двадцать три», – подсказывает кто-то.
Красный от смущения, подтверждаю:
– Сегодня тебе исполнилось 23 года! А это значит…
Кое-как – под дружеские подколы – заканчиваю тост.
Протягиваю книгу:
– А это тебе как болельщику «Спартака» – в подарок.
– Спасибо, брат! Всегда мечтал почитать, как же и кто же всё-таки довел мясных до такого, – смеётся Генка. – ЦСКА всегда будет первым!
На следующий день по дороге из садика я пообещал Ярику сварить настоящий украинский борщ.
Борщ у меня ни черта не получился. Вроде всё делал правильно: закинул мясо, капусту, картошку, поставил вариться. Нашинковал помидоры, зелень. Растопил сало. Всё свалил в кастрюлю, посолил и стал ждать.
Мясо что-то никак не хотело вариться.
– Пап, когда сварится? – канючил Ярик.
– Скоро, сынок. Посмотри пока телевизор.
– Я хочу кушать!
Через пару часов, когда Ярик наотрез отказался есть настоящий украинский борщ, я повел его в «Ростикс».
– Квартира Ворониных?
– Да, я слушаю.
– Я – это кто?
– Я, Андрюша Воронин.
– Слушай меня, Андрюша Воронин. Если тебя и сегодня не будет дома, когда приедут монтажники с окнами, окна будешь сам забирать и сам ставить. Понял?