Рассказы
Шрифт:
— Посторонним вход в пещеру строго воспрещен! — и задвинул вход камнем — закрыл дверь.
Но потом взрослые захотели смотреть телевизор и все-таки вторглись в пещеру. Троглодит Жешка сбросил шкуру и ушел на кухню читать. Очень интересный был вечер в гостях.
Язык пересидел
У Антона заболел зуб. Папа повел его к врачу. Когда они вернулись, Антон прошел в спальню, сел в уголок за шкафом на маленький стульчик.
— Ну что — спрашивала Лилька. — А? Почему ты ничего не говоришь?
Антон помолчал, потом сказал:
— Яхык пехесидех.
Пересидел?
— Не вохочается.
Лилька побежала к папе.
— Очень может быть, — сказал папа, — что язык пока не ворочается. Потому что было сделано замораживание. Скоро пройдет.
Антон сидел смирно в углу, прижав подбородок к груди, поглядывая исподлобья, как маленький, сердитый бычок. Лилька, боялась теперь к нему подойти. Эта злая-злая врачиха заморозила Антону во рту, потом вынула язык и подсунула под Антона, а когда Антон его пересидел, положила обратно в рот. Но он теперь плохо шевелится. Лилька испугалась и собралась заплакать, но в это время Антон, немного картавя, сказал:
Снег, снег пор-рошит, Кружится, как пчелы… Зайка маленький др-рожит Под осиной голой.— Что это? — спросила Лилька.
Антон глубоко вздохнул и сказал громче:
Надо ж быть такой беде! Кто теперь отыщет, На какой опушке, где Зайкино жилище? Это врач мне говорила. Убежал он грызть кору, Занесло его в нору.Антон встал и ушел к папе, а Лилька осталась одна. «Зайка маленький дрожит под осинкой голой…» Почему же он дрожит, бедный маленький зайка? Совсем один, а кругом… «Снег, снег порошит…» Врач рассказывала. Ах! Лилька поняла. Это же она его и заморозила. Злая, злая эта врачиха. Она все замораживает: и Антона, и зайку, когда он побежал грызть кору.
В комнате засмеялся папа, а за ним Антон.
Зайка маленький др-р-рожит Под осинкой голой! —басом пропел Антон.
— Тебе не жалко зайку? — спросила Лилька у двери.
— Нет. Так ему и надо, вр-редителю. Не будет кор-р-ру гр-рызть.
— Он не вредитель. А врачиха твоя злая, нехорошая.
— Нет, хорошая, — сказал Антон. А потом: — Нехорошая. Нет, хорошая, но не очень.
— Довольно сочинять, — сказал папа. — Врач очень хорошая.
На другой день Антону надо опять в поликлинику. Поэтому он не идет завтракать. Он прижался лбом к буфету и плачет.
— Вот тебе здравствуйте, — говорит папа. — Ты же знаешь, что сегодня только показать.
Лилька тоже не ест кашу, хотя ей не надо идти к врачу.
— Не бойся, — говорит она тихо. — Ведь только показать.
— «Не бойся, не бойся», — передразнивает Антон. — Тебе хорошо дома, а мне опять одному идти…
Это правда. Лилька тоже сморщилась и прижала пальцы к дрожащим губам. Папа как раз вошел в комнату.
— И ты! — воскликнул он. — Вот уж действительно близнецы, во всем одинаковы.
Антон живо повернулся:
— Вот пойдем теперь. Узнаешь, как «не бойся».
Лилька хотела сказать, что вовсе у нее… Она посмотрела на брата и… ничего не сказала. Дорогой Антон бодро рассказывал, что зубы рвут «знаешь как, теперь сама увидишь».
Когда подошла очередь, папа сказал:
— Ну, кто первый? Иди, Лилька, ты с острой болью.
Лилька села в кресло и закрыла глаза. Но все равно она уже видела, что доктор молодая и улыбается. А Снежная королева тоже была красивая и улыбалась. Так что Лилька знает. Велела открыть рот, чем-то звякнула. Сейчас вынет язык, скажет «Вставай» и, когда Лилька привстанет, подложит его под нее.
— Вставай! — Лильку легонько шлепают и ставят на пол. — У тебя все в порядке. Ты, видно, не такая сластена, как брат.
— Такая, — сказала Лилька, и язык у нее повернулся легко. Тогда она осмелилась глянуть на кресло. Там ничего не было.
А к доктору уже вели Антона. Он довольно храбро посмотрел на Лильку и сел под круглую лампу.
— Ну, — улыбнулась доктор. — Сегодня не могу сказать: «Зайка маленький дрожит». Молодец.
— Что это за история, Лилька? — спросил папа в коридоре. — Зачем ты это выдумала, а?
Антон сначала тоже удивлялся: зачем? А потом, может быть, догадался.
Туфля в сметане
Больше всего Лилька и Антон любят кататься на чертовом колесе. Сегодня они приехали с мамой в Парк культуры и отдыха и увидели колесо это еще издали, еще с Крымского моста.
— Ого, какое колесище! — кричали они, когда бежали к нему уже по песчаной дорожке парка. — Здравствуй, милое колесико! — И прыгали и прыгали, пока мама покупала билеты.
В большой, открытой кабине Антон занял место с краю, а Лилька в середине, между Антоном и мамой.
— Тебе куда страшнее ехать: вверх или вниз? — спросила Лилька.
— Мне никуда не страшнее. Вот.
— А мне страшно вверх, а особенно, когда вниз. Но я все равно не боюсь.
Кабина вздрогнула и поплыла назад. Дернулась и остановилась.
Опять поехала. Опять остановилась. Шла посадка. Поднимались потихоньку. Так интересно висеть на уровне деревьев, а потом выше деревьев! А потом на самом-самом верху колеса! Тут уж как-то сам себя не помнишь, потому что все такое необычное. Интересно, что внизу стоит очередь совсем не такая, как всегда. Потому что ног не видно, а всё головы, шляпы, косынки… А продавщицы мороженого? Как будто и не настоящие. Стоят такие маленькие перед своими белыми сундучками, а эскимо и пломбиры, которые у них лежат целой горкой, и не видны вовсе. А садовник, который поливает газоны, тоже вроде игрушечный. Струя из брандспойта у него тоненькая, как будто из водяного пистолета. Так интересно, просто невозможно…