Рассказы
Шрифт:
Ярче блестят глаза, а пищеварение замедляется. Тревожась и страдая, Вессон сам выжигал себя дотла, не способный ни справиться с мучившей его тварью, ни сбежать от нее.
На очередном круге Вессон споткнулся. Потом немного подумал и направился в гостиную. Снова склоняйся над пультом управления и посмотрел на экран. Чужак слепо вглядывался куда-то в бездну космоса. А стрелки золотых индикаторов заметно поднялись — баки были заполнены на добрых две трети.
[…Справиться] — или [сбежать…]
Вессон медленно опустился в кресло у пульта управления.
А что, если чужак испытывает такую же сильную боль, что и Вессон, или даже сильнее?..
Ведь стресс может нарушить биохимические процессы и в теле пришельца.
"Отвратно мне любимой существо".
Вессон отбросил неуместную мысль. Внимательно вглядываясь в экран, он стал пытаться представить себе чужака содрогающимся от боли и страдания — истекающим от ужаса золотым потом…
Позже Вессон встал и прошел в столовую. Там сразу пришлось ухватиться за край стола, чтобы ноги опять не понесли по кругу. Наконец он сел.
Нежно гудя, автоповар выдвинул на лоток небольшие стаканчики — минералка, апельсиновый сок, молоко. Вессон поднес к запекшимся губам стаканчик минералки. Холодная вода больно студила горло. Теперь сок. Его Вессон лишь отхлебнул, а потом маленькими глотками выпил молоко. Тетя Джейн одобрительно загудела.
Организм совсем обезвожен, подумал Вессон. Когда он последний раз ел или пил? Потом он взглянул на свои руки — иссохшие палочки, стянутые веревками вен, с твердыми желтыми клешнями на концах. Под прозрачной кожей ясно виднелись кости, а от сердцебиения вздрагивала вся грудь.
Руки и бедра покрылись светлыми волосами. Светлыми — или совсем белыми?
Размытое отражение в зеркальной стене столовой тоже ничего определенного не поведало — лишь какие-то бледно-серые пятна. Вессон чувствовал легкое головокружение и страшную слабость — будто он только-только перенес приступ лихорадки. Ощупав плечи и грудь, он окончательно убедился, что чудовищно исхудал.
Еще несколько минут Вессон сидел перед автоповаром, но никакой пищи так и не появилось. Наверное, тетя Джейн сочла, что есть ему еще рановато, и скорее всего не ошиблась. "Им еще хуже, чем нам, — потрясенно думал Вессон. — Вот почему станция расположена так далеко.
Вот зачем радиомолчание и только один человек на борту. Иначе бы им просто не выдержать…" Потом вдруг накатил сон — и ни о чем другом он уже думать не мог. Провалиться в бездонный колодец, закутаться в мягкий стелющийся бархат умиротворяющего мрака… На трясущихся ногах Вессон доплелся до спальни и рухнул замертво. Упругая кушетка, казалось, растворяется под его тщедушным телом. Кости словно таяли…
Вессон проснулся в той же немощи, но с ясной головой. Мелькнула трезвая и отчетливая мысль: "Когда две чуждые цивилизации сталкиваются, сильная должна одолеть слабую любовью или ненавистью".
— Закон Вессона, — пробормотал он. Машинально стал искать карандаш и бумагу, но, естественно, не нашел. Тогда стало ясно,
— Не понимаю, — заметила машина.
— И не надо. Главное — запомните. Хотя бы это вы можете?
— Да, Поль.
— Вот и хорошо… пожалуй, я бы позавтракал.
Вессон подумал о тете Джейн. Почти человекоподобная по разуму женщина — сидит в своей металлической тюрьме и ведет одного человека за другим по бесконечным кругам адских страданий… Сестра-сиделка, защитница, мучительница… Наверняка в Бюро догадываются, что какой-то подвох тут найдется… Но альфа-сети еще слишком новы, никто в них толком не разбирается. И все же наверняка думали, что абсолютный запрет тетя Джейн ни за что не нарушит.
"…Сильный должен одолеть слабого любовью или ненавистью…"
"Я сильный, — сказал себе Вессон. — Так оно будет и впредь". Он опять остановился у пульта управления, но экран был пуст.
— Тетя Джейн! — сердито буркнул он.
Экран тут же как-то виновато засветился.
Чужак снова корчился от боли. Теперь огромные глаза напряженно смотрели прямо в камеру. Извивающиеся конечности отчаянно колотили по полу. В пристальных глазах — мольба и страдание.
— Нет! — выкрикнул Вессон, ощущая, как обруч еще сильнее стягивает горящую голову. — Нет! — И ударил кулаком по кнопке. Экран погас.
Истекая потом, Вессон поднял взгляд и увидел цветочный орнамент.
Толстые стебли напоминали антенны, листья — грудную клетку. Бутоны же походили на слепые глаза гигантского насекомого. Вся картинка медленно и безостановочно ползла по стене, увлекая за собой и взгляд.
Не замечая струящегося по лицу холодного пота, Вессон что было силы вцепился в холодный металл пульта и не сводил глаз с картинки, пока орнамент снова не превратился в обычное, ничего не значащее переплетение линий. Потом на трясущихся ногах прошел в столовую.
Отдышавшись немного, Вессон спросил:
— Тетя Джейн, скажите, будет еще хуже?
— Нет. Начиная с этого времени обычно становится лучше.
— Сколько еще? — еле слышно спросил он.
— Один месяц.
Один месяц, улучшение… Вот, значит, как это всегда бывает. Когда дежурный окончательно засосан в это болото и его личность полностью подавлена. Вессон подумал о всех своих предшественниках. Да, повышение до седьмого разряда, неограниченный досуг и вид на жительство по первому классу. Ясно где. В сумасшедшем доме.
Зубы сами оскалились, а кулаки изо всей силы сжались. "Нет! — мысленно крикнул Вессон. — Только не я!"
Потом приложил ладони к холодному металлу, чтобы унять дрожь, и спросил:
— А до какого времени они обычно могли разговаривать?
— Вы уже разговариваете дольше любого из них…
Дальше — провал. Вессон смутно, какими-то урывками сознавал, как мимо движутся гладкие стены коридора, изредка замечал пульт управления и грозовую тучу мыслей, что отчаянно били крыльями над его головой. Чужаки — чего они добиваются? Что происходит с дежурным на станции "Чужак"?