Рассказы
Шрифт:
— Куда вы собрались? — рука незнакомца легла на его плечо.
— Ну-ну, не так быстро. Можете поверить моему слову — вы не вернетесь туда. Но прежде позвольте перевязать вам раны. Кроме того, вам необходим отдых. Мне нужно объяснить вам некоторые вопросы, а потом, когда вы вернетесь туда, я попрошу вас выполнить для меня одно поручение — к нашей обоюдной выгоде. Нас ждет великое будущее — для тебя и для меня!
Вилсон нерешительно приостановился. Его несколько беспокоила настойчивость незнакомца.
— Мне это все не нравится.
Человек пристально взглянул на Боба.
— Может выпьем по стаканчику на дорожку?
Вилсон чувствовал, что он совсем не против. Стаканчик чистого — это как раз то, что ему нужно.
— Ладно, давай.
— Пойдем со мной.
Человек провел Боба мимо непонятного устройства у стены прямо к двери, ведущей в проход. Шагал он размашисто и Вилсону приходилось поторапливаться, чтобы не отстать.
— Между прочим, — спросил он пока они шли длинным проходом, — как вас зовут?
— Зовут? Ну, можете звать меня Диктор. Все остальные зовут меня так.
— Хорошо. Следует ли мне тоже представляться?
— Вы? — Диктор усмехнулся. — Вам представляться нет надобности. Ваше имя мне известно — вы Боб Вилсон.
— Вот как? Гм, наверное, это Джо вам сказал.
— Джо? Я такого человека не знаю.
— Не знаете? А вот он, как я понял, вас знает. Эй, послушайте, может вы не тот, с кем я должен встретится?
— Нет, это я. Я, в своем роде, поджидал вас. Джо… Джо… А! — Диктор хихикнул. — Просто выскочило из головы! Он сказал, чтобы вы его звали Джо, правильно?
— А что, это не его имя?
— Имя особого значения не имеет, и Джо — не хуже любого другого. Ну вот, мы и пришли, — он ввел Боба в небольшую, но веселую комнатку. Мебели в ней совсем не было, зато пол был мягким и теплым, как живая плоть.
— Садитесь и отдыхайте. Я через минуту вернусь.
Боб огляделся, соображая, на чем же здесь можно сидеть, потом повернулся спросить Диктора, но тот уже исчез, более того, исчезла также и дверь, через которую они вошли. Боб сел прямо на мягкий пол и постарался расслабиться.
Диктор вскоре вернулся. Вилсон видел, как двери расступились, чтобы пропустить его, но он не понял, как это получилось. Диктор принес с собой графин, в котором плескалась какая-то жидкость.
— А ну-ка, прочистим мозги. — весело сказал он и щедро налил в принесенную с графином чашку на четыре пальца. — Глотай!
Боб принял чашку.
— А вы не будете?
— Сначала я займусь вашими повреждениями.
— Ладно, — Вилсон опрокинул в себя содержимое чашки с несколько несолидной поспешностью. «Неплохая штука», — решил он, — «напоминает шотландское, но покрепче, пожалуй.»
Диктор. тем временем, смазывал ранки Боба мазью. Сначала сильно пекло, потом жжение утихло.
— Позвольте еще одну?
— Сделайте милость.
Боб уже без спешки выпил вторую чашку. До конца он ее не допил — чашка выскользнула из пальцев, оставив красновато-коричневое пятно на полу. Боб захрапел.
Боб Вилсон проснулся совершенно отдохнувшим. Чувствовал он себя прекрасно. Настроение было отличное. Почему? Он и сам не знал. Расслабившись, он лежал с закрытыми глазами, окончательно просыпаясь. Отличный должен быть денек. Ну правильно, он ведь дописал трижды проклятый диплом. Нет, погоди, ведь он его не закончил… Рывком Боб поднялся и сел. Вид незнакомых стен вернул его в реальность. Но прежде чем он успел обеспокоится, дверь образовала вход и в комнату вошел Диктор.
— Ну, как, лучше?
— Неплохо. Послушайте, что это все значит?
— Немного терпения, мы обо всем поговорим. Как насчет завтрака?
В данный момент на шкале ценностей завтрак для Боба находился непосредственно после его собственной жизни и даже впереди возможности получить бессмертие. Диктор провел его в другую комнату — первую комнату с окнами, которую Боб видел в этом здании. Вернее, одной стены в комнате не было, ее заменял балкон, выходивший наружу и открывавший обширный вид на утопающие в зелени окрестности. Мягкий, теплый летний ветерок гулял по комнате. И пока Диктор говорил, они начали завтрак, окруженные роскошью достойной римских императоров. Боб Вилсон слушал объяснения Диктора не совсем внимательно, поскольку его внимание привлекло появление девушки-служанки, подававшей еду. Она вошла, неся большой поднос с фруктами. Несла она его на голове. Фрукты были изумительные. То же самое можно было сказать и о девушке. Как Боб ни старался, он не смог найти в ней ни одного изъяна. Платье ее тоже не обременяло.
Сначала она подошла к Диктору, одним грациозным движением опустилась на колено и протянула поднос с фруктами. Диктор выбрал какой-то небольшой красный плод и жестом отпустил девушку. Она перешла на сторону Боба и тем же движением предложила фрукты ему.
— Как я уже сказал, — продолжал Диктор, — доподлинно не известно, когда именно Высшие покинули Землю, так же, как не известно откуда они пришли и куда ушли. Я лично склонен думать, что они вернулись обратно во Время. Во всяком случае, они правили здесь в течение двадцати тысяч лет и от земной культуры в том виде, как вы ее знаете, ничего не осталось. Но главное значение для вас и для меня имеет то воздействие, которое они оказали на природу человека. Один самый обыкновенный предприимчивый человек двадцатого века с некоторыми задатками авантюриста мог бы делать здесь все, что ему пожелается. Вы следите за мной?
— Что? А, ну, да, естественно. Слушайте, что за великолепная девушка, — глаза Боба все еще были устремлены на вход, где исчезла девушка.
— Кто? Ах, да, но ничем особенным она здесь не выделяется.
— Трудно поверить.
— Она вам нравится? Отлично, она ваша.
— Как?
— Она рабыня. Успокойтесь, это в переносном смысле. Они здесь все рабы по своей натуре. Если она вам нравится, я ее вам подарю. Она будет счастлива, вот увидите.
Девушка как раз вернулась. Диктор обратился к ней на незнакомом Бобу языке.
— Ее зовут Арма, — заметил он попутно, затем снова что-то сказал девушке.
Та засмеялась, но тут же, с серьезным лицом направилась к Вилсону, опустилась на оба колена, склонила голову и протянула перед собой сложенные чашей ладони.
— Дотронься до лба, — сказал Диктор.
Боб дотронулся. Девушка встала на ноги и в ожидании спокойно стояла рядом с ним. Диктор заговорил с ней. Девушка казалась озадаченной, но вышла из комнаты.
— Я сказал, что несмотря на ее новое положение, вы желаете, чтобы она продолжала подавать завтрак.