Шрифт:
Об авторе
Писатель Дмитрий Новиков: «Все вокруг жаждут хорошего текста!»
В 20 лет он ушел с пятого курса медицинского факультета, чтобы заняться бизнесом. В 30 с небольшим на пике успешной карьеры бросил все и отправился в никуда — в писательство. К 40 годам написал три книги прозы, изданные солидными тиражами известными издательствами и стал лауреатом нескольких престижных литературных премий. В том числе — Новой Пушкинской премии, учрежденной мэтром русской литературы Андреем Битовым. Он помогает начинающим литераторам, убеждая их, что талант всегда пробьется в жизни, не любит разговоров о деньгах, хотя
— Новую Пушкинскую премию за вашу последнюю книгу «Вожделение» вы получили в номинации «За новаторское развитие отечественных культурных традиций». Что для вас является традицией и в чем новаторство, за которое вас наградили?
— «Вожделение» — это повесть в рассказах, немножко странный жанр, который сейчас получает развитие в современной прозе. Это небольшие рассказы, составляющие одно целое. В итоге получился, как написали некоторые критики, «слепок русской жизни». Но не в этом новаторство и не в этом традиция. Традиция в том, чтобы по–пушкински «чувства добрые лирой пробуждать», а не идти на поводу у моды, излишне не социализировать прозу. Внимательно, мудро, пробуждать добрые чувства и в народе, и во властителях — в этом традиция русской прозы, которой я стараюсь следовать. А новаторство, возможно, в том, что в на фоне всеобщего постмодернизма, который давно властвует, кичится, пытается трясти руками и ногами, то, что я делаю, представляет собой возврат к реализму, но с какой–то новой его стороны. Это сейчас называют «новым реализмом». Вообще, эту номинацию придумал сам Битов, поэтому его и надо спросить, в чем он увидел «новаторство».
— Может быть все дело в том, что постмодернизм уже давно воспринимается как мейнстрим, а тот, кто пытается от него отойти, считается новатором?
— Может быть и так, но, на самом деле, превратности метода для меня не самое главное. К сожалению те, кого мы называем постмодернистами, увлечены методом и забывают о сути, а для литературы суть важнее метода. Метод, то есть форма, имеет значение, но он рождается в процессе создания произведения, а не искусственно. Он вырастает из содержания. Задачи сделаться «новатором культурных традиций» у меня нет. Просто другим методом читателя не заразить.
— Чем пытаетесь заразить? Сверхзадача существует?
Долго раздумывает:
— Сверхзадачу можно определить так. Жизнь в нашей стране очень сложная, но мы любим здесь жить, любим наших людей безумных, бессмысленных и беспощадных, а ещё на этом фоне есть место душе и Богу. Сложно?
— Насколько трудно стать лауреатом престижной премии? Поделитесь опытом, как никому неизвестный начинающий писатель становится лауреатом, начинает издаваться в престижных издательствах и превращается в классика?
— Кто–то любит говорить, что премии раздаются в результате подковерной борьбы и тому подобного. Наверняка есть такое, но я за свою уже достаточно долгую литературную жизнь с этим не сталкивался ни разу. Когда премия появляется и становится общеизвестной, для нее очень важно держать статус, и скандалы ей ни к чему. Поэтому самое главное — это хороший текст. Если текст состоялся, то он дойдет до читателя, до критика, до жюри, он будет обласкан и напечатан. Слава Богу, ушли времена, когда писатели десятилетиями писали в стол. Сейчас талантливый человек всегда может пробиться. Сейчас такое время, что все вокруг просто жаждут хорошего текста.
— Чтобы получить премию, нужно чтобы произведение сначала было издано и издано хорошим, известным издательством?
— В принципе, да, это важно. Я никогда не посылал свои тексты специально на какие–то конкурсы, просто общаешься, знакомишься с людьми, которые могут номинировать твое произведение, даешь им читать себя, и, если текст мощный,
— Но можно ведь целенаправленно искать общения с «нужными» людьми, которые имеют доступ к жюри?
— Есть еще такое понятие, как писательское достоинство. Заниматься литературой как видом бизнеса, пиарить этот бизнес, мне противно.
— Вам уже 40 лет, но вы по–прежнему числитесь в списках «молодых писателей». Где проходит водораздел между «молодым» и «зрелым» писателем?
— Обычно считается, что молодой писатель — это до 35 лет. Я все время стараюсь перестать быть молодым писателем, но пока не получается. Я так предполагаю, что если появляется крупная форма, роман, тогда сразу становишься пожилым писателем (смеется). Это конечно шутка, потому что иначе и Бунина надо по прежнему считать молодым писателем. На самом деле все зависит от степени влияния творчества на литературный процесс и общественную жизнь. Пока производишь в мире поверхностные колебания, то значит еще молодой, а когда обретаешь способность копать вглубь, значит наступила «зрелость».
— К вам обращаются за советом, поддержкой начинающие писатели?
— Обращаются постоянно и обращаются не просто так, а с уже готовыми текстами. Есть такой писатель Захар Прилепин, которого я прочитал года четыре назад в журнале «Север». Несмотря на то, что у нас совершенно разные взгляды и на жизнь, и на литературу (он национал–большевик, все время зовет всех делать какую–нибудь революцию), я увидел, что он талантлив и вытащил его на форум молодых писателей, а теперь он раскрутился, получил известность. Так же получилось с Ирой Мамаевой — сейчас она тоже получила известность. Если мне нравятся тексты, то я показываю их людям, которые имеют выход на издательства, на номинацию на премии. Если есть хотя бы один хороший рассказ, уже можно о чем–то говорить.
— Профессиональный совет можете дать, например, по поводу сюжета, композиции и других моментов, связанных не с содержанием, а с формой?
— Конечно, но опять же сначала должен быть хороший текст. Иногда я вижу, что все бесполезно, приходится честно говорить людям, что писательство — не их дело.
— Как–то Андрей Волос сказал, что писательство — опасная профессия, можешь потратить на нее полжизни, а потом понять, что ты ни на что не способен. У вас получилось наоборот. Вы много лет занимались совсем другим делом — бизнесом, а потом, в какой–то момент все бросили и ушли в писательство. Трудно было решиться на этот шаг?
— Да, я занимался лет 10 бизнесом, самым разнообразным, в том числе торговлей алкоголем (помните, была сеть магазинов «Бродвей»), лекарствами (аптеки «Ремедиос»), рыбопродукцией. Я уже тогда пробовал писать, но у меня ничего не получалось. Мне было тяжело совмещать писательство с занятием бизнесом. Там нужно хитрить, а в литературе надо быть абсолютно искренним. И переключаться с одного на другое было мучительно. И вот мне исполнилось тридцать с небольшим — это был 1999-ый год — и я понял, что, если буду продолжать заниматься тем, чем занимаюсь, то через несколько лет буду считать, что жизнь моя не удалась, несмотря на все финансовые приобретения. Я оставил все дела, уехал на неделю на дачу и написал рассказ «Муха в янтаре». С него все и началось. И когда я увидел, что у меня это получилось, и люди, которым я показал рассказ, это подтвердили, я понял, что обратного пути нет. Я ушел из всех своих контор, какие–то из них продал, какие–то ликвидировал, и ушел. Ушел в никуда.