Расстановка
Шрифт:
Партнеру не обязательно было знать, что в мешки расфасован крысиный яд, закупленный Ярославом на пригородной оптовой базе. Неделю Муравьев потратил на переброску мешков с частного склада в хранилище полуфабрикатов. Теперь мешки лежали вперемешку с пакетами импортного осветлителя, о котором Ярослав рассказывал работнице. Рядом высилась емкость для приготовления технологических растворов. Нажатием кнопки Муравьев подвел к открытой емкости ленточный транспортер, включил двигатель. Распорол верх мешка, и резким движением высыпал желтый порошок на черную зубчатую ленту…
Рэд сменил за свою бродячую жизнь сотни временных обиталищ, и быстро обживался на новых местах. Но после свежего горного воздуха и безграничного лесного простора, пыльное книгохранилище казалась неуютным. Тяжелые дубовые шкафы, тянущиеся вдоль стен от пола до потолка, делали узкую комнатушку еще теснее. Ни единый луч света не проникал извне в эту нору. Она казалась Рэду благоустроенной тюремной камерой. К тому же, как на грех, Рэд запнулся о массивную деревянную стремянку, прислоненную к книжному шкафу. «Вот невезение!» — подумал заговорщик, потирая свежий синяк на ноге — «Координация движений ни к черту. Да что ты будешь делать! На чердаке в тот раз руку занозил, сейчас вот ногу зашиб. Вредно для здоровья сидеть сиднем. Так всю форму растеряешь… Артур Новиков придет через двадцать минут. Что ж, отдохнем пока. »
Рэд, не снимая джинсов и рубашки, плюхнулся на застеленную тахту, закатил глаза к потолку. Однако полного расслабления не получалось — подсознание заговорщика обрабатывало сведения о Новикове:
«18 лет… Студент-историк, второкурсник. Из интеллигентной семьи. Живет вместе с родителями, подруги пока не имеет. Глубоко знает историю, проводит параллели между прошлым и настоящим. К подполью примкнул по чисто идейным мотивам: недоволен тем, что освободительную традицию нынешние власти очерняют. «Национальную идею» отвергает как бред и попрание логики. К патриотам себя не относит. Государство считает машиной подавления. Увлечен философией, выписывает журналы о ней. Ищет законы, управляющие развитием общества. Способен уловить новое, быть первопроходцем. Сторонник научного планирования экономики. Решителен, выступает за революцию. Контактный, имеет много друзей. Любит уникальные начинания, новые идеи. Часто выступает с докладами в клубе «Социум», хороший оратор. Мечтает редактировать правдивую газету для народа, имеет для этого все данные: прекрасный литературный стиль, грамотность, эрудицию. Очень любознателен. Кроме гуманитарных наук, интересуется техникой и программированием. Любимая музыка: социальный рэп. Любимое блюдо: яичница. В одежде предпочитает молодежный стиль. Хобби: чтение. Каникулы обычно проводит в городе. В группе сверстников держится замкнуто и независимо. Иногда его подводит легкомыслие. В пьяном виде бывает болтлив, но выпивает редко. Носит очки, близорук…»
Раздался условный звонок в дверь. Рэд быстро вскочил с тахты, и при этом застонал, схватившись рукой за ушибленную ногу. Садясь в кресло, подпольщик услышал из прихожей молодой голос, звонко назвавший пароль. Доктор Чершевский провел в книгохранилище кареглазого очкарика. Высокий лоб вошедшего обрамляли белокурые вихры. На щеках Новикова играл румянец.
В ответ на приветствие Рэда парень смущенно протянул ему руку, ладонью вверх. Затем кивнул и нерешительно пробормотал:
— Здравствуйте…
Было ясно, что парень мечтает о принятии в тайное общество, но боится отказа. Заговорщик начал эту беседу с особым удовольствием, потому что видел в Новикове повторение себя самого. Замкнутый водитель Каршипаев напоминал Рэда сегодняшнего — «железного» подпольщика. А восторженный идеалист Новиков походил на Рэда семнадцатилетнего, едва вступившего на путь борьбы.
«Да…» — сказал себе подпольщик, добродушно наблюдая за горячим юношей — «В таком возрасте человек еще не чувствует себя зависимым от капитала и государства, не связан обязательствами и свободен в познании добра и зла…»
Изучая досье, Рэд понял: молодой энтузиаст не вполне готов к роли конспиратора. Однако его замечательный литературный стиль и глубокая историческая эрудиция окажутся полезны. Разговор складывался легко и плодотворно. Оба собеседника превыше всего ставили разум, универсальную истину и борьбу за справедливость. Приглаживая рукой растрепавшиеся белокурые вихры, Новиков с возмущением обличал преступления режима, гнусность его «национальной идеи» и религии, а в особенности — попрание официозными журналистами всякой логики, научной честности, исторической добросовестности.
Рэд предложил юноше дело, о котором тот втайне мечтал, не предполагая, что его желание сбудется так скоро.
— Вы, вероятно, понимаете, что революционному подполью города нужна своя газета?
— О, да! Это знамя борьбы. Газета не только убеждает людей, она их организует…
— Верно. Вам предстоит стать ее редактором.
Услышав эти слова, юноша покраснел от нахлынувшего счастья. По лицу его расплылась улыбка, карие глаза за стеклами очков широко распахнулись…
— Неужели — издавать газету? Правдивую, честную газету?! Я ведь об этом всю жизнь….
— Я искренне рад, что ваша мечта сбудется — улыбнулся Рэд, выслушав горячее признание студента — Работа предстоит в высшей мере благородная. Потребуется опровергать ту ложь, которой вы так возмущаетесь. Опровергать шаг за шагом. Нести людям правду не только о революционерах прошлого, но и о дне сегодняшнем, о положении в стране. Конечно, важно сохранить и передать людям революционную традицию и культуру — но следует писать и о будущем. Каким мы его видим? Какую альтернативу предлагаем взамен того, что есть сейчас? Нет сомнения, что вы, с вашей эрудицией и искренней верой в правоту нашего дела, станете прекрасным редактором подпольной газеты.
— Я посвящу этому все силы! — с чувством воскликнул Новиков — Буду обличать правящих мерзавцев со всем гневом, что накопился за годы молчания… И постараюсь соединить все ручейки народного возмущения в один гигантский поток!
— Да, задача у вас масштабная. — кивнул Рэд — В газете нужно вести пропаганду материализма, бороться научными аргументами против суеверий, мистики, религии, патриархальной «общепринятой» морали. Ведь их мораль — духовная тюрьма, куда власть хочет посадить бедняков. В газете нужна статистика, факты, но необходима и лирика, бунтарские стихи, отрывки из антифашистских и революционных произведений, возбуждающие в сердцах читателя волю к свободе и ненависть к тирании, к приспособленчеству. Надо сказать твердое «нет» согласию и примирению со злом!
— О, я понимаю всю важность этой работы.
— Да… Скажу вам по секрету: подполье будет охотиться за мерзавцами и карать их. Эта борьба опасна. Но ваша работа, труд редактора — куда важнее. Если люди не будут знать, что подпольщики карают именно мерзавцев, не будут знать за что их карают — властям проще простого нас изобразить как банду уголовников, грабителей, убийц и «ужасистов». Обыватель не склонен разбираться: кого убили, за что убили. Для него любой, кто взял в руки оружие — человек опасный, мало отличается от бандита. Поэтому важнейшая задача — показать людям, что мы боремся за их интересы. Что мы караем тех, кто их угнетает, обирает, обманывает, топчет в грязи.