Расстрелянная корона. Книга 1
Шрифт:
– Значит, подарков хватит всем желающим?
– Должно хватить.
– Народу наверняка придет много, а Ходынское поле испещрено глубокими рвами, оврагами, траншеями, заброшенными колодцами. Оно больше похоже на военный полигон.
Сергей Александрович улыбнулся:
– Вам не стоит беспокоиться. Поле с восемьдесят третьего года изменилось несущественно, а тогда раздача царских подарков прошла без происшествий. Сейчас мы выставим гораздо больше палаток.
– Может быть, на всякий случай стоит привлечь для охраны порядка силы армии? Благо их у нас вполне достаточно.
– Я,
– Ну что же, вам виднее. Что еще кроме раздачи подарков планируется на Ходынке?
– На импровизированных подмостках будут разыграны сцены из «Руслана и Людмилы», «Конька-Горбунка», «Ермака Тимофеевича». Предусмотрена обширная цирковая программа с участием дрессированных животных Дурова. Музыкальные и театрализованные представления запланированы на одиннадцать – двенадцать часов, а в два пополудни народ будет ждать ваш с супругой выход на балкон императорского павильона.
– Хорошо. – Николай Александрович прикурил папиросу и тут же затушил ее. – Табак какой-то терпкий. Отчего бы? Папиросы из одной пачки.
– Вам бы меньше курить, государь.
– То же самое могу посоветовать вам, дядюшка.
Великий князь рассмеялся, а Николай задумчиво проговорил:
– Плохое у меня предчувствие, Сергей Александрович.
– Вы насчет чего, ваше величество? Считаете, что революционно настроенные лица рискнут организовать покушение на вас? Это, заверяю, невозможно. Мы предусмотрели…
Император прервал великого князя:
– За себя я, Сергей Александрович, не боюсь, даже и не думал о покушении. Хотя напрасно вы так уверенно заявляете, что оно невозможно. В Японии меня тоже заверяли в полной безопасности. Она была обеспечена на надлежащем уровне. Кто мог подумать, что нападавшим окажется полицейский из охраны? Но, повторяю, не в этом дело. Мне сообщили, что в Москву съезжаются не только приглашенные. Сюда приехали и подпольщики-террористы. Как бы они не организовали кровавую провокацию, в том числе и на Ходынском поле во время гулянья.
Великий князь опять улыбнулся:
– Полиция, государь, справится с возложенными на нее обязанностями. Мы не допустим провокаций. А плохое предчувствие объясняется волнением. Я помню, как брат переживал. Ведь коронация – событие воистину историческое и знаменательное.
– Может быть. Так вы говорите, что народ в Москве уже гуляет?
– Да. Мне доложили, что особенно много людей на Первой Мещанской, у дома Перлова, где остановился Ли Хунчжан.
– Что притягивает их туда?
– Оригинальное, в китайском вкусе, убранство дома посла. Желтые знамена с драконами, китайские надписи. Мало кто из русских видел иероглифы. Привлекает внимание и огромный щит с гербом и штандартом. Все это необычайно для москвичей. Вот и идут смотреть на такую диковинку.
– Но нарушений порядка не допускают?
– Нет, государь. Все чинно, достойно.
– Хорошо. Я не утомил вас, Сергей Александрович?
– Могли бы и не спрашивать, прямо сказать, что аудиенция окончена. Да и мне надо еще кое-что сегодня сделать. До свидания, ваше величество.
С утра 7 мая
В течение нескольких дней на коронацию приехали королева Греции Ольга, три великих герцога, два владетельных князя, двенадцать наследных принцев, шестнадцать принцев и принцесс, три православных патриарха – Антиохийский, Иерусалимский и Александрийский. Папа Римский и архиепископ Кентерберийский послали своих епископов. Китайскую делегацию, как упоминалось ранее, возглавлял старый знакомый Николая – генерал-губернатор Кантона, один из крупнейших политических деятелей страны Ли Хунчжан.
На торжествах было аккредитовано рекордное для того времени число российских и иностранных репортеров. Здесь же впервые в истории России появились операторы, присланные изобретателями кино французскими братьями Люмьер для того, чтобы снять документальный фильм о предстоящем событии.
8 мая на Смоленский вокзал при огромном стечении народа прибыла вдовствующая императрица Мария Федоровна. Ее торжественно встретила вся царская семья и иностранные высочайшие особы, находившиеся в Москве. Вечером в честь Марии Федоровны перед Петровским дворцом была исполнена серенада. Объединенный хор насчитывал одну тысячу двести человек.
К полудню 9 мая в Петровский дворец стали съезжаться члены императорской фамилии, иностранные гости, другие лица, участвовавшие в торжестве. Оно началось в половине третьего. Погода стояла чудная, светило солнце, было тепло как летом.
Великий князь Сергей Александрович встретил государя у ворот Петровского дворца. Орудийные залпы и колокольный звон известили народ о том, что царь выехал в Кремль. Уже с двенадцати часов все переулки, ведущие к Тверской, были затянуты канатами и запружены массой народа. Войска встали шпалерами по сторонам улицы. Из каждого окна дома московского генерал-губернатора выглядывали высокопоставленные зрители. Народ ликовал, повсюду слышались крики «Ура!», «Слава!».
Около пяти часов на Красную площадь въехал взвод полевой жандармерии под командованием полицеймейстера Ефимова, за ним собственный его величества конвой, золотые кареты свиты, кавалергарды. После них вся округа взорвалась громкими приветственными воплями, грянули оркестры.
Император на белом арабском скакуне проследовал по Тверской и въехал на Красную площадь. Народное ликование достигло своего апогея.
В половине девятого вечера, когда почти все жители Москвы вышли на улицы, отчего езду по некоторым из них пришлось прекратить, царская семья переехала из Кремля в Александрийский дворец, украшенный феерической иллюминацией. Вся Москва, за исключением Кремля, очередь которого еще не настала, сияла разноцветными огнями. Огромное багровое зарево было видно за десятки верст. Народное ликование продолжалось до глубокой ночи.