Расстрелянная разведка

Антонов Владимир Сергеевич

2 июля 1941 года работники советского посольства в Берлине, а в их числе и сотрудники резидентуры НКВД, были вывезены нем­цами в Болгарию, а оттуда через нейтральную Турцию возвратились в СССР. Связь с агентурой советской разведки НКВД в Германии была утрачена. Центр не смог сообщить радисту «Красной капеллы» новую длину волны для радиопередач, поэтому связь приобрела одно­сторонний характер: Ганс Коппи передавал радиограммы от Арвида Харпака, но Москва хранила молчание. Радиоцентр советской раз­ведки был расположен на границе Белоруссии с Польшей и уже с первых дней войны прекратил свое существование.

Руководство немецкого сектора доложило начальнику внешней разведки Павлу Михайловичу Фитину, что для налаживания устой­чивой связи с «Красной капеллой» необходимо направить в Берлин надежного курьера-связника. После тщательной проверки были отобраны два опытных

агента. Пройдя интенсивную подготовку, в которой принимал непосредственное участие и Зубов, они в конце 1941 года были переброшены по воздуху в Лондон. Предполагалось, что в соответствии с имевшейся договоренностью о сотрудничестве между британской разведкой МИ-6 и советской разведкой агенты от­работают в Англии прыжки с парашютом, а затем будут заброшены в немецкий тыл. Однако во время одной из тренировок на английском полигоне один из агентов получил серьезную травму и был госпи­тализирован. От плана их заброски в Берлин пришлось отказаться. Руководство советской разведки приняло решение направить в Гер­манию другую пару радистов, не прибегая к услугам англичан.

Выбор пал на двух немецких антифашистов—Альберта Хесслера (псевдоним «Франц») и Роберта Барта («Бек»). «Франц» должен был проникнуть в Берлин под видом рядового вермахта и по паро­лю восстановить связь с членами руководства «Красной капеллы» Арвидом Харнаком и Харро Шульце-Бойзеном. В дальнейшем ему предстояло установить устойчивую связь с Центром, используя свой личный шифр. Бели бы по каким-либо причинам этого сделать не удалось, «Франц» должен был прибегнуть к помощи «Бека», кото­рый имел собственную рацию и отдельный шифр. План-задание для радистов был подписан Фитиным и Судоплатовым и утвержден Берией.

В начале августа 1942 года «Франц» благополучно добрался до Берлина. Он сразу же предпринял попытки восстановить связь с Мо­сквой. Однако его усилия увенчались успехом только в сентябре.

3 и 31 сентября его рацию наконец-то услышали в Москве. Од­нако установить с ним надежный двусторонний радиообмен Центру так и не удалось.

«Бек» также сообщил 9 сентября о своем прибытии в пункт на­значения, после чего связь с ним была утрачена. А в начале октября 1942 года оба передатчика заработали как по мановению волшеб­ной палочки. Правда, ничего существенного из Берлина от них не поступало, однако в шифртелеграммах содержалась информация о том, что немецкие антифашисты испытывают затруднения, а часть агентурной группы арестована.

14 октября 1942 года «Бек» передал условный сигнал о том, что он работает под контролем гестапо и что «Франц» арестован. По­ступившую от него шифртелеграмму Центр так и не смог расшиф­ровать. На сигнал тревоги в Москве не обратили внимания. Более того, «Беку», сообщившему об аресте «Франца», были переданы условия явки к исключительно ценной агентуре. В дальнейшем «Бек» сообщил, что все эти явки провалены.

В начале 1943 года анализ радиограмм, поступивших от «Бека», показал, что он работал под контролем, а поданные им сигналы тревоги не были правильно поняты в Центре. Что касается «Фран­ца», то, как было установлено позже, он с самого начала наотрез отказался сотрудничать с гестапо и в первой половине 1943 года был расстрелян гитлеровцами. «Бек» встретил окончание войны в лагере, захваченном американцами. Он сообщил американцам, что участвовал в радиоигре с гестапо, и был передан советским пред­ставителям. В ходе допросов в «Смерше» «Бек» признался в том, что выдал «Франца» и свою принадлежность к советской разведке.

По приговору Особого совещания при НКВД «Бек» был расстрелян за измену.

Сведения, выбитые гестаповцами из «Бека», а также накоплен­ные и частично расшифрованные ими телеграммы берлинской резидентуры привели к массовым арестам в конце августа 1942 года немецких антифашистов. В конце сентября только в Берлине число арестованных достигло 70 человек.

Петр Зубов, разумеется, не имел отношения к провалу «Красной капеллы». Причина провала заключалась в том, что в фашистской Германии был установлен режим тотальной слежки «всех за всеми», когда действия любого человека, чем-то отличавшиеся от поведения остальных граждан, сразу же вызывали пристальное внимание геста­по. В этих условиях нелегальная работа героев-антифашистов, в част­ности использование ими радиопередатчика для связи с Москвой, рано или поздно должна была вывести гестапо на их след. Кроме того, в Германии был налажен учет всех дезертиров из армии и сдавшихся в плен. За домом «Бека» была установлена слежка. Как только он посетил свою семью, гестапо немедленно арестовало его.

Что касается Зубова, то его роль ограничивалась подготовкой агентов для заброски в тыл немцев. Как-то повлиять на их поло­жение в самой Германии он, естественно, не мог. В годы Великой Отечественной войны разведчику довелось участвовать и в других оперативных мероприятиях, в том числе в операциях «Монастырь» и «Березино». Его личный вклад в Победу был отмечен орденами Ленина, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды и мно­гими медалями.

В 1946 году министром госбезопасности стал 38-летний генерал-лейтенант Виктор Абакумов. Петру Яковлевичу Зубову пришлось срочно выйти в отставку по состоянию здоровья, поскольку в пред­военные годы именно Абакумов был причастен к его аресту и при­казывал следователям жестоко избивать его. Однако в 1948 году о Зубове вновь вспомнили. В январе того года он по заданию Сталина и Молотова вместе с Судоплатовым выезжал в Прагу. Учитывая имевшиеся в предвоенные годы тесные связи Зубова с Бенешем, на него была возложена задача убедить чехословацкого президента поручить лидеру компартии Чехословакии Клементу Готвальду сфор­мировать правительство, иными словами, обеспечить бескровную передачу власти в стране коммунистам. Эта задача была разведчиком успешно решена.

Скончался Петр Яковлевич Зубов в 1952 году. Его имя занесено на Мемориальную доску Службы внешней разведки Российской Федерации.

Глава XI. РАЗВЕДЧИК АЛЕКСЕЕВ-ЖЕЛЕЗНЯКОВ

Первых чекистов-разведчиков отличали их безза­ветная преданность делу революции и горячее желание служить ее идеалам, настойчивость и упорство в труде и учебе. Многим сотрудникам до прихода в разведку удалось пройти практическую школу ВЧК.

Какие это были люди? Что позволяло им успешно справляться с поставленными перед ними сложными оперативно-чекистскими задачами, преодолевать резкие повороты судьбы, вызванные несправедливо­стью, а порой и моральным предательством коллег? Попытаемся рассказать об этом на примере жизни и деятельности разведчика 1920—1930-х годов Влади­мира Павловича Алексеева (после работы за границей под фамилией Железняков — Алексеев-Железняков), волею обстоятельств отлуче нн ого от активной разведы­вательной работы в самый расцвет своих творческих сил и возможностей.

Владимир Алексеев родился 16 апреля 1900 года на станции Ляховичи Барановичского уезда Минской губернии в семье желез­нодорожного служащего. Затем вместе с родителями жил в городе

Вильно, где окончил церковно-приходскую школу и поступил в мест­ную гимназию. В 1915 году семья эвакуировалась в Гомель. Летом 1918 года Владимир окончил гомельскую городскую гимназию и в том же году поступил в Харьковский технологический институт.

Молодой человек мечтал после окончания института заняться серьезной научной деятельностью. Но суровое революционное время распорядилось его судьбой иначе. Находясь в Харькове, Алексеев стал свидетелем немецкой оккупации, разгула гетмановщины и пет­люровщины. Под влиянием революционных событий, захвативших Харьков, сформировалось его пролетарское мировоззрение. В ту грозную пору молодой студент не смог остаться в стороне от же­сточайшей классовой битвы. В январе 1919 года Владимир вступил в РКП (б). По заданию партии он вернулся в Гомель, который был занят Красной Армией, организовал там комсомольскую ячейку и стал ее секретарем. Одновременно Владимир активно участвовал в создании сельскохозяйственных коммун в Гомельском уезде.

Первым серьезным испытанием для только что созданной комсо­мольской организации города явилось участие в подавлении белогвар­дейского мятежа, поднятого в Гомеле в марте 1919 года бывшим цар­ским офицером Стрекопытовым, являвшимся в то время начальником хозяйственной части 20-й бригады 8-й стрелковой дивизии Красной Армии. Обманутые белогвардейцами красноармейцы бригады покинули окопы и в ночь на 24 марта прибыли на станцию Гомель-Полесский, ще присоединились к мятежникам, возглавляемым Полесским по­встанческим комитетом. Со станции они начали наступление на город, захватили тюрьму и освободили около 400 уголовников. Вскоре в руках мятежников оказалась большая часть Гомеля. Лишь гостиница «Савой», превращенная в штаб сопротивления, здание ЧК и телефонная станция оставались в руках защитников советской власти. Вместе со старшими товарищами обороняла город и группа комсомольцев во главе с Вла­димиром Алексеевым. На помощь Гомелю пришли рабочие дружины из Могилева и Бобруйска, курсанты Могилевских командных курсов, крестьянские отряды из Смоленска и Почепа, части Брянской дивизии. Уже в ночь на 29 марта мятежники вынуждены были оставить город.