Рассвет 2050 года. Брат теней
Шрифт:
Было совершенно очевидно, что закатан глубоко убежден в том, что рассказывает. То, что это можно сделать, Жофре надо самому во всем разобраться. А пока ему важнее узнать, кто враги лорда.
— И за тобой охотится твой лидер? — спросил он. Цуржал пожал плечами.
— Если бы он знал, он боролся бы против меня по закону, тогда меня преследовал бы Патруль. Нет, мне кажется, что они и не подозревают, чем я занимаюсь. Но информация поступила ко мне из собрания Жака, что значит, возможно, ее держали для продажи Гильдии, ты, конечно, понимаешь, какие надежды на него могли возлагаться.
— Охота за сокровищами, — понял Жофре. Однако, если его потенциальные враги принадлежали к Гильдии воров, присяга сулила ему немало испытаний.
— Охота за сокровищами, — согласился Цуржал, но, казалось, закатан не расстраивался, что его интересы пересеклись с одной из самых опасных вселенских организаций — после Патруля.
6
— Однако, — Цуржал довольно долго справлялся с большой порцией, словно это было ему нужно, чтобы привести в порядок мысли, — меня интересуют не такие сокровища, которые привлекают Гильдию. Нет, я хочу знаний, мне надо найти место, где был склад летописей…
— А оно существует? — Жофре опорожнил свою тарелку и теперь наблюдал за оборкой на шее закатана, которая слегка опала. Она продолжала переливаться разными яркими цветами.
— Я говорил о мире, найденном одним из моих коллег там, где огромный город охватывал основные континенты. Там были архивы, карты… — Цуржал проглотил еще кусок, — звездные карты. Хотя язык архивов еще предстоит расшифровать переводчикам, некоторые символы были разгаданы. Это был действительно мир форраннеров, планета, на которой техническая цивилизация достигла своего пика, но и они поздно пришли на звезды, потому что и у них были музеи и летописи, где собирались памятники предшествовавших цивилизаций. Там содержались намеки на места, где можно что–нибудь обнаружить, которые по каким–то причинам не были ими исследованы. Мой народ конфисковал все эти летописи с благословения Центрального контроля. И мне очень повезло, что я получил к ним доступ.
Нет, я охочусь не за тем, что могло бы быть полезно Гильдии, единственный рынок для находок, на которые я рассчитываю, существует в нашей цивилизации, то есть его, можно считать, нет. Я разыскиваю архивы, и, вероятно, до них можно добраться, только пустив в ход сканер, чтобы он действовал достаточно долго, чтобы обнаружить то, что мне нужно. Если я сделаю подобную находку, я восстановлю свою репутацию в глазах коллег, и кроме того, увеличу наши знания. Никто из нашей расы не желал бы большего.
— Здесь, на Асбаргане?
Цуржал нетерпеливо покачал головой.
— Нет, как я уже сказал, здесь я ищу человека, если он все еще жив. Он был жив две луны назад, но он употребляет граз и находится на последней стадии наркомании и мне остается только надеяться, что он еще держится. Он был членом первой внутренней экспедиции в мир, который в картотеке Патруля значится под именем Лочан в честь человека, который впервые там приземлился. Как называют его обитатели, — они характеризуются как исключительно примитивный контингент, по меньшей мере, на девять баллов ниже людей, — нам до сих пор не известно.
Как примитивный мир D–класса, он доступен только свободным торговцам, рыщущим по звездам, подбирая крошки, которые им разрешает брать Патруль. Однако торговля существует. Глина, которая добывается там, очень ценится у керамистов на Ризе, кроме того, оттуда вывозят необычные меха и другие диковинки.
Но еще там есть и развалины, обнаруженные Первой внутренней экспедицией и частично разведанные. Находки описаны, и одна из записей гласит… — Цуржал встал и пошел к стеллажу у противоположной стены. Он вернулся со шкатулкой, чуть больше его ладони, которую он поставил на стол перед Жофре и предложил: — Смотри!
На одной из ее граней был диск из стекловидного вещества, напоминавший зеркало, и Жофре послушно уставился на него. Поверхность диска постоянно меняла цвет, и он увидел то, что могло быть изображением необычного ландшафта. Почва была тусклого серого цвета, подернутого черными пятнами, и казалась голой землей без всякой растительности. Из этого моря грубого безжизненного песка торчала груда камней, настолько изъеденных Бременем, что трудно было сказать, что это: явление природы или плоды человеческого труда.
Картинка двигалась, изображение становилось крупнее, словно руина приближалась. Здесь было расчищенное место, песок был раскопан или его разгребли по сторонам, а потом Жофре даже показалось, что он сам стоит на краю ямы и смотрит вниз. Обнаженное основание скалы уходило в глубину, где соприкасалось с другой такой же скалой под прямым углом. И в этот момент что–то замигало.
— Это луч F, — пояснил закатан, сидевший рядом. — Должно быть, его выключали с большой осторожностью, раз он продержался так долго.
— Что это? — спросил Жофре, совершенно заинтригованный.
— Это символ, который уже дважды обнаруживали раньше, и оба раза он указывал на хранилище, — сообщил Цуржал. — Правда, дальше исследования не проводились, так как на экспедицию напали аборигены. Два члена бежали, один из них умер, не достигнув порта приземления, другой был тяжело ранен. Он сумел лишь передать эту запись, но потом потерял сознание и не мог охарактеризовать ценность находки и даже объяснить, где сделана запись. Столкновение с аборигенами, по–видимому, нанесло ему большую душевную травму, год или больше его преследовали кошмары и его приходилось держать на снотворном. Он ушел со своей работы, пропал из поля зрения и пристрастился к гразу. Похоже, что он столкнулся с чем–то таким ужасным, что вовсе не решился жить с памятью о прошлом…
— Аборигены? — Жофре оторвал взгляд от маленькой, отраженной в зеркале картинки. — Может быть, очень немногие из них приходят в порт, и те, кто занимается какой–либо торговлей с офф–велдерами, держатся замкнуто. Кажется, что они сами пребывают в постоянном страхе. По–видимому, есть какое–то зло, которое они предпочитают не обсуждать с посторонними.
— Однако это, — Цуржал кивнул на шкатулку, — и воспоминания того человека могут привести к величайшему открытию нашего поколения. Тот же символ, найденный в другом месте, привел Заммерли к собранию звездных карт на Хоумварде, и тот же знак привел Заге к потерянной библиотеке королей священников Воланда. Итак, Лочан — цель, а место, где все это находится, — он постучал пальцем по шкатулке, — зависит от памяти некоего Гарстеона з Воле, который теперь прожигает остатки своей жизни в Вонючей дыре.