Рассвет и закат
Шрифт:
Ирина собиралась восстановить этот "орднунг". Есть вещи, которые люди делать не должны, если они – люди.
А если нелюди… ну так и не обессудьте! Не место вам на планете Земля, тут людям-то места не всегда хватает!
Если бы кто-то зашел в комнату простого участкового, лейтенанта полиции Алексеевой, он был бы весьма удивлен.
Ирина собиралась ворожить. Искать…
И тут ее не устраивала вода, ей хотелось большей точности. Ей хотелось не обрывочных картинок, а полноценного видения.
По столу тонкой полоской тянулась соль. Она заключала в себя зеркало со свечами. Между свечой и зеркалом – блюдце, на котором лежал клочок окровавленной ткани. Кусок простыни, в которую завернули младенца.
Будем искать непутевых родителей.
Будем…
А когда Ирина их найдет… нет, она не будет их проклинать сразу. Она сначала все три раза проверит, а уж потом… Потом эти подонки смогут быть родителями только в следующей жизни. Не нужны вам дети?
Вот и не будет их у вас! Перебьетесь!
Все вещи заняли свои места. Ирина уселась напротив зеркала.
Слова?
Заклинания всего лишь помогают войти в транс. Иногда они служат проводниками магии и воли, но можно и без них, на чистой силе. Сейчас Ирина так и поступала.
Поиск – ее специализация, тут не надо особо изощряться. Она справится. Вот если бы она кого привораживала, тут надо и заклинания, и к ритуалу подходить куда как серьезнее. А в своей магии можно позволить себе некоторые вольности.
Это нормально.
Учитель химии легко читает лекции по химии. Но пусти его преподавать английский язык, к примеру? Может, и справится, принципы-то одни и те же. Учить, проверять, новые темы, домашние задания… но готовиться к лекциям он будет дольше и ему придется куда как сложнее. С магией то же самое.
Ирина бросила свою силу вперед, как копье. И та полетела, легко вонзаясь в клочок ткани, считывая ауру, проникая в зеркало…
Ирина хотела видеть, как это было! И она – увидела.
Отражение в зеркале расплылось, помутнело, пропало. Теперь там была самая обычная квартира.
Обычная?
Нет.
Это была весьма и весьма засранная – другого слова и не подобрать – четырехкомнатная квартира. Когда-то здесь были три комнаты, потом одну поделили пополам и получилось четыре комнаты. И по ним шмыгали мышами… семья?
Да, определенно.
Похожий на быка отец, забитая и какая-то пыльно-серая мать, несколько детей. Кажется, два мальчика, три девочки. Сама квартира буквально забита христианской символикой. Взгляд ведьмы скользит по стенам, густо уляпанным иконами, по псевдолитературе из тех, которой полны церковные киоски, по распятиям и картинкам с божественными сюжетами.
Как ведьма, Ирина отлично знала, что Бог есть. Но выражать свою веру в него таким образом? Это насколько нужно Его не уважать?
Впрочем, ее личное
Откуда-то Ирина знала, что это происходит несколько дней назад.
Вот жена подходит к мужу и что-то шепчет.
Тот бьет кулаком по столу. Слов Ирина не разбирает, зеркала динамиками не оснащаются, это не сотовый телефон, но запрет ясен сразу.
Женщина заламывает руки, но мужчина непреклонен. Он еще раз повторяет свой запрет – и та смиряется. Опускает голову, крестится…
И идет в маленькую комнату, где на постели корчится и кричит от боли девушка лет семнадцати. Хотя нет. Не девушка, учитывая, что она рожает.
Роды явно идут плохо.
Ирина в этом не разбирается, но очень похоже на то. Девушка корчится, кричит, слабеет…
Спустя какое-то время из нее выскальзывает на простыню – ту самую, мокрый красный комочек. А следом льется поток крови.
Остановить ее в домашних условиях невозможно. Женщина пытается, но что она может сделать? Ничего. Девичье тело вытягивается в последний раз, вздрагивает, замирает.
Женщина падает рядом с кроватью на колени.
Входит мужчина.
Что он говорит? Непонятно…
Но в итоге простыня разрывается на две части. В одну заворачивается тело девушки и мужик выносит его куда-то. Куда? Это еще предстоит узнать.
В другую – ребенок, которому женщина украдкой сует соску с чем-то белым… сахар? Черт ее знает… Пока ее хозяин не вернулся. Вот уж воистину – супруг и повелитель.
С-сволочи.
Ирина наблюдала картину выноса малыша на помойку. Мужик лично бросил коробку в контейнер – и ушел, не оглядываясь.
Из транса Ирина выпала в буквальном смысле слова. Упала на пол, пребольно ударившись локтем и подумала, что она все же дура. Надо было рядом бутылку с водой ставить.
Ощущения были прегадостные. Хоть ты ложись и помирай.
Виски ломит, желудок норовит вылезти через горло, а весь остальной кишечник – с противоположного направления. И кровь опять из носа пошла, и руки-ноги дрожат.
Ладно!
Ползком – в буквальном смысле слова, то ли на четвереньках, то ли на четырех костях, Ирина добралась до тумбочки, на которой стоял чайник, кое-как стянула его на пол и присосалась к носику.
Вот так!
Потом вытянулась на полу и закрыла глаза, приводя в соответствие все увиденное.
Что уж там произошло в этой семейке – кто его знает? Но девчонка родила – от кого, кстати? Таких тонкостей заклинание не показывает, да и не искала она отца ребенка. Она искала тех, кто его выкинул. Хотела увидеть ночь родов, примерно так.
Отца там нет?
Или есть?
Ирина допускала все. В том числе и инцест, чего уж там! Для некоторых этот не преступление, а просто – жизнь. Дети – имущество родителей, вот они и распоряжаются своим имуществом, как хотят. Хотят – ломают, хотят – играют. А что этот мерзко, гадко, гнусно, что за такое надо – что?